Вход/Регистрация
Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930
вернуться

Гудкова Виолетта Владимировна

Шрифт:

3. Стиль МХАТа Второго должен быть искусством сострадания (Сулержицкий, Чехов) на пути высокой драмы. Опаснее всего для М. Х. Т. Второго мелкие темы» [270] .

Основная проблема, которую ощущают все собравшиеся, связана с растерянностью труппы в историко-культурной ситуации России переломного 1926 года, несовпадением былых устремлений актеров МХАТа Второго со все более отчетливо вырисовывающейся физиономией эпохи. Произнесены все ключевые слова: теософия, мистицизм, символическая трагедия, эксцентрика, гротеск…

270

Волькенштейн В. М. Тезисы к докладу 12 октября 1926 г. // ОР ГЦТМ. Ф. 538. Оп. 89.

Обсуждающие рассуждают о дефиниции структурного единства образной системы (греч. styles – стиль – палочка, стержень для письма), пытаясь объяснить сущность феномена через «верный», правильно подобранный эпитет («специфический стиль», «внешний стиль», «внутренний стиль», «бесстильный театр», даже – «формальный стиль», которого не существует вовсе – дело во внешних проявлениях сущностного, то есть определенности и цельности мысли).

На деле речь не о термине, не о формальной категории, а о том, что теософская направленность театра теперь под строжайшим идеологическим запретом и нужно найти новые мировоззренческие ориентиры в изменившейся реальности. Явственно очерчивается проблема, приведшая к кризису театра: утрачена (скомпрометирована) прежняя концепция человека, присущая этому театру, а лишь через нее только и может быть передана на сцене мысль о современности.

После доклада состоялись прения.

«Б. М. Сушкевич. Нам слишком трудно говорить, т. к. мы слишком близки к тому, что происходит на сцене <…> Разбивка на главы ст[атьи] Владимира Михайловича неверна с точки зрения истории театра. Нет большой главы после смерти Вахтангова и до образования 2-го МХАТа. Наиболее точно и верно у Владимира Михайловича то, что касается периода, когда он работал и жил вместе с театром. В период, начиная с «Эрика XIV», нужно внести существенные поправки. Неверно, что Вахтангов подверг критике систему Станиславского, он вырастал из нее и на ее основе вывел свои формулы. Вахтангов заговорил о театрализации системы Станиславского, считая, что актер, владеющий внутренней техникой, может дать какой угодно эксцентрический жест. Но если и теперь остались в театре заветы Вахтангова, то потому лишь, что Вахтангов вырос на наших дрожжах.

Вахтангов дал нам еще одно важное положение: то, что каждый спектакль есть совершенно новое явление. Техника актера перед новой пьесой принципиально признается несуществующей. Для каждой пьесы нужно создавать новую актерскую технику, как он (Вахтангов) увлекательно говорил об этом. <…> У нас есть идея, которая пронизывает театр: это мысль о высоком человеке, по религии прометеевского человека.

Г. Л. Рошаль. Я должен согласиться, что во 2-м МХАТе есть стиль и есть идея. Они эту идею явственно выявляют. Это идея – религиозно-экстатическая, то, что называется теперь теософией. Эту идею я чувствую. <…> У Вахтангова была большая мистическая заразительность, но в театре рядом с большими моментами бывает „мелкий бес“, который привносит в него бульварный мистицизм. Даже Андрей Белый был опошлен. Театральность противоречит самой идее мистицизма. <…> Я не согласен с Волькенштейном, что Вахтангов был эклектичен – у него органический стиль и нет ничего от условного театра. Если 2-й МХАТ найдет ту остроту, которую ждут, то это будет выход, пока же он на полдороге и есть срывы во фрачный мистицизм. <…>

П. А. Марков. <…> Когда говорят, что период 1-й студии является реализмом, то это указание наименее существенное, правильнее говорить об этическом пафосе, жившем тогда в театре. Этический пафос составлял внутреннее зерно и определенный стиль студии. <…> Очень важен „Росмерсхольм“, который завершает очень существенный этап. Вахтангов дошел здесь до границ, за которыми должно уж быть искание новых театральных форм. Тут было не подглядывание в чужую жизнь, а соприкосновение с чем-то очень сложным. <…>

В. Г. Сахновский. <…> Есть люди трудные и легкие, и подобно этому МХАТ 2-й заставляет зрителя наверняка знать, что это – трудный театр. Думаешь, что театр в целом найдет путь, который поведет к раскрытию тех сторон, которых не ожидаешь увидеть. Раньше мудрость усложненья заключалась в том, что искали простого слова, даже и в „Лире“ было так. Это было внутренне сложно, а внешне просто, и в этом была большая правда театра, и был какой-то стиль. Потом появились другого рода вещи – „Петербург“, „Гамлет“. То, что говорит театр, требует от зрителя какого-то страшного напряжения, а мудрости и не чувствуется [271] . Может быть, это мечта о невозможном, что хочет дать театр, но как-то чувствуешь себя смущенным, а иногда чувствуешь себя обманутым. <…>

271

Точность реплики критика неожиданно подтвердили строчки воспоминаний С. М. Голицына, искушенного московского театрала, некогда увидевшего «Гамлета» во вдохновенной работе самодеятельного театра: «Свидетельствую: эта постановка была вершиной, на которую поднялось театральное искусство в маленьком провинциальном городке. Несколько лет спустя я видел „Гамлета“ во Втором МХАТе. Да, там играл Гамлета великий Чехов, короля играл Чебан, королеву – Гиацинтова, Офелию – Дурасова. Сравнивать оба спектакля нельзя, но должен сказать, что в Богородицке все было проще, человечнее, доступнее и теплее. Спектакль выдержал свыше десяти представлений» (Голицын С. Записки уцелевшего. М.: Орбита. Московский филиал, 1990. С. 78).

Б. М. Сушкевич. Я хочу возразить товарищу Рошалю. Я говорил о религии Прометея, о религии прекрасного, могучего человека, но не о теософии и мистицизме. <…> В „Евграфе“, с точки зрения театра, имеется большая мысль – мысль о человеке-мечтателе, который во все века казался смешным и ненужным. Во имя этой мечты мы и ставили пьесу. <…>

В. М. Волькенштейн. <…> В. Г. Сахновский говорил очень жесткие вещи в очень мягкой форме. Я думаю, что по отношению к „1825-му году“ [272] он прав. Стиль есть проявление абсолютной цельности и искренности. Следовательно, в театре неблагополучно.

272

«Эрик XIV», «Росмерсхольм», «<Король> Лир», «Петербург», «Гамлет», «Евграф, <искатель приключений>», «1825 год» – спектакли МХАТа Второго. Подробно о них см. в: МХАТ Второй. Опыт восстановления биографии; Соловьева И. Первая Студия. Второй МХАТ. Из практики театральных идей XX века. М.: Новое литературное обозрение, 2016.

В. Г. Сахновский. Владимир Михайлович приписал мне жестокие слова, и это неверно. Мы говорим не комплименты, а указываем на проблемы» [273] .

Доклад в доработанном виде вскоре будет опубликован [274] . В журнальной статье Волькенштейн развернет свою мысль о художественном генезисе МХАТа Второго. Скажет о том, что театр вырос из религиозного подполья Вахтангова и что Сулержицкий привнес в него этическую эмоцию. Заметит, что «в смысле художественного оформления театр в своих постановках был до аскетизма прост. <…> Сцена Студии была прямым продолжением зрительного зала», а основной чертой актерской игры была интимность. «Как только Студия подняла свои спектакли на театральные подмостки, – мгновенно обнаружилась вся опасность внезапного расширения сценической перспективы. Интимность была утрачена», а новое качество не достигнуто.

273

Протоколы № 1–9 заседаний комиссии Современного театра и материалы к ним. 30 сентября 1926 – 16 мая 1927. Протокол № 2 от 12 октября 1926 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 30. Л. 3, 3 об., 4.

274

Волькенштейн В. Стиль 2-го Московского Художественного театра // Новый мир. 1926. № 12. С. 165–173.

  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 30
  • 31
  • 32
  • 33
  • 34
  • 35
  • 36
  • 37
  • 38
  • 39
  • 40
  • ...

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: