— Частокол в два слоя, — разъяснял Мечислав воеводе. — Гореть будет долго. Главное, не пропустить степняков боками.

Тихомир сложил руки на груди, вгляделся в стену.

— А потом?

— А потом турф в локоть толщиной. Так загорится — ого-го. Вторак обещал, что даже булыжники трещать начнут.

Внимание князя привлёк грохот брёвен, упавших с левого края частокола.

— Смотри-ка, чего-то не учли. Наверное, работяги что-то напутали.

— Бывает.

Восторженные крики с того берега сменились разъярённым воем. За рухнувшими брёвнами показалась раскалённая до красна, в два человеческих роста высотой, глиняная стена.

— Окрепнет?

— Вторак обещал. Овчина вроде бы тоже. Говорил, лишь бы пузырей в стене не было.

— Веришь?

— Не время сейчас верить. Если не окрепнет, нам всем — крада.

Глава четвёртая

Вторак не обманул, Овчина не подкачал: стена оказалась слепленной на совесть, закалилась в огне, окрепла и выдержала ещё три набега. Броды закрылись от степняков, по крайней мере, до зимы. Что будет потом, Мечислав старался не думать. Если Гром не пришлёт подмогу, все старания пойдут прахом.

Пахари спокойно собрали урожай, отправили в Глинище зимний запас и начали готовиться к осеннему празднику. Парни невестались, девки женихались, даже строительство нового города не нарушило обычного распорядка вещей. Осень — время свадеб. Мечислава приглашали на пиры, уважили его занятость, насмерть не поили, только Овчина ходил кругами, посмеивался в усы, будто, что задумал. А ко второму месяцу осени не выдержал, пришёл в избу с бутылью яблочной браги.

— Князь. Выручил ты нас. И Глинище выручил и Броды. Если бы не твой волхв, не знаю, что бы с нами степняки сделали.

Мечислав отхлебнул угощение, поманил волхва:

— На, Вторак. Твоя заслуга.

— Да я что… — смущённо улыбнулся волхв, — я только подсказал. Вы же всё сами сделали.

— Не скажи, — Овчина огладил усы, подбоченился. — Не зная, где искать — только ноги стопчешь. Твои предки кирпиц придумали, мудрые были предки. Теперь мы такой город отгрохаем, никаким степнякам не взять!

— В городе люди живут, Овчина. Они крепче любых кирпицов. А если люди дрогнут, никакие стены не сдюжат.

— Правильно говоришь. Кто на костях предков не стоит, тому по Степи катиться.

Мечислав не уловил связи, но Овчина объяснять не стал. Повернулся к князю, вновь наполнил фарфаровые кружки.

— И твоё уважение, князь, к нашим обычаям не осталось незамеченным.

— Ты о чём? Я, вроде бы, как сюда приехал, всё поперёк ваших обычаев делал.

— Не скажи, князь, — староста помахал пальцем. В глазах появился хмельной блеск. — У нас по-осени главный всегда женится последним: чтобы у парней девок не отбивать. Уважение, князь. Уважение к люду — главное!

Мечислав глупо улыбнулся.

— Да. У нас тоже князья женятся последними. Но ты что-то напутал — я пока что не собираюсь…

— Да-да, я понял. — Овчина ухмыльнулся в усы, разлил по-новой. — Я чего пришёл. Из Глинища к нам завтра Змеева сотня едет. Не обманул Гром, прислал.

Мечислав встал, оправил рубаху, покачал головой.

— Не обманул, говоришь? Гром обещал помощь земель, а приволок своих торговцев, охранников караванных. А те в наших войнах не участвуют. Небось, фарфар твой распродали, да за добавкой приехали!

Тихомир осадил ученика взглядом, хлопнул ладонью по столу.

— Сядь.

Мечислав зыркнул на воеводу, сжал кулаки, но не решился спорить со старшим. Взял опрокинутый табурет, поставил перед столом, сел. Тихомир отхлебнул браги, погладил усы, дождался, пока Мечислав выправит дыхание, успокоится.

— Нам любая помощь нужна. Если идёт к нам Змеева сотня, значит эти земли под его защитой. А это значит — степняки уже будут драться не только с нами. Понятно?

— И что это даст?

— Это даст кочевникам время на раздумье — стоит ли с нами связываться. А нам — время подготовиться. Думаю, Змееву Башню лучше построить на этом берегу реки. На холме. Дорога до Глинища удобная, да и склады весной не затопит. Как считаешь, князь?

Мечислав обхватил голову, пальцы вцепились в соломенные волосы, казалось, сейчас выдерут клоки. Нет, отпустили.

— Что же он за человек такой, а? Говорит, что не вмешивается, а сам — только и делает, что вмешивается. Вторак?

Волхв пожал плечами, прислонился спиной к печке, сложил руки на груди.