— Скажи, сотник. Это ты стоял на стене, когда меня гнали из Кряжича?

— Стоял. Мне казалось, ты разглядел.

— А твой… этот… Отец, да?.. сказал, что это он меня с братом рассорил. Так?

— Нет, не так. Не ссорить он тебя собирался, а отправить сюда — на границу. Согласись ты сразу — всё могло быть иначе. Помнишь пир? Я же тебе ещё тогда предложил.

— Предложил, помню. Времени у вас не было, тоже помню. Теперь вижу — спешили вы.

— Спешили, князь. И теперь могу сказать — не зря спешили. Брата твоего жаль, но не быть мне сотником, если кто желал его смерти. А то, что произошло вчера — твоя драка. И твоя победа.

— Нет, сотник, не моя. Брата моего.

Тихомир, переглядывающий за собеседниками, хлопнул ладонью по столу, притопнул для убедительности, прокашлялся, выигрывая время и добиваясь полной тишины. Ещё и помолчал, собираясь с мыслями.

— Значит так, Мечислав. Твоя это победа. Ругался я с тобой о недоделанном проломе, а ведь он нас спас. Не пришло бы мне в голову на реке лёд поджечь, а в проломе — льда налить. Не моя это наука, не мой росчерк. Твой.

— Не говори ерунды, воевода. Вся победа — Втораку с его кирпицами. Да твердовцам с решающим ударом.

— Да. Кирпици помогли. И если бы твердовцы не пришли — быть нам битыми, но ты оборону из самой природы собрал, понимаешь? За одну ночь!

— Понимаю, как ты Броды напоказ строил. А я — пролом напоказ оставил. Так в чём разница между нами?

Тихомир молчал долго, глядя в голубые глаза князя. И проговорил почти шёпотом, раздельно:

— А в том, что я — твой учитель, не распознал твоего замысла, понимаешь?

Мечислав посмотрел в бледное лицо Двубора, вернул взгляд воеводе.

— Тихомир. Что с тобой? Да вспомни, если уж на то пошло — строить город на границе велел Гром!

Воевода хмыкнул, встал из-за стола. Теперь стало видно, насколько он пьян.

— Да. Строить город на границе велел Гром. Строить стену на равнине — я. Оставить пролом в стене — ты. А теперь, — толстый палец указал на сотника, — спроси Двубора — где должен был стоять город?

Неужели? Неужели бывает так, что каждую хитрость можно увеличить — уменьшив? Разве так бывает?

— Здесь, на холме?

Двубор развёл ладони:

— На холме, Мечислав. Отец собирался строить город здесь, Тихомир прав. Ты оставил степнякам единственную щёлочку, в которую они и ломились. И этим спас всех. Даже тех, кто погиб.

— А это как?

Воевода налил в кружки, передал одну Мечиславу, жестом заставил встать.

— А так. Они погибли не зря. И теперь, могу сказать — моя наука закончена. Ты меня превзошёл. Как скажешь: вернуться мне к своей школе, или остаться с тобой тенью, воеводой?

Мысли метались молотами. Как же так? Ещё и учитель бросит? Это что же? И только Улька останется? Это значит — она следующая? Ни за что!

— Значит так! Воевода, подбери сопли и пей, пока разрешаю! Два дня пей, ясно? На третий день мне подробно сведенья от лазутчиков! Все перемещения степняков, куда скачут, чего хочут!

Бледный палец Змеева сотника поднялся к потолку. Мечислав, только осознавший свою власть, изумлённо взглянул на Двубора.

— Сведенья со степей тебе дадут наши караванщики.

Как так? Ведь они же никогда… левая рука Двубора поднялась, пальцы всё так же медленно перебирали медные монеты. Мечислав присмотрелся к монетам. Нагрудные бляхи! Шесть штук.

— Отец не прощает убийства своих детей. Мне дано право помогать тебе. Многим не смогу: только сведеньями. Сейчас могу сказать: змеёныши отправились подгонять подкрепления. Степняки не ожидали отпора и затихли. Но стоять тебе ни к чему. Сосчитай своё войско и громи врага за Пограничной, не дай хакану собрать войска.

***

Ерша разместили в избе Вторака, где вечно пахло сенокосом. Дважды он пытался отравиться снадобьями волхва, но становился от этого только здоровее. Даже культя начала зарастать быстрее. Кто же знал, что на столе раджинец оставляет только то, что нужно для увечного…

Мечислав всё медлил войти, ссылался на дела, сколачивание войск из прибывших, тем более, покинувшие Кряжич наёмники нипочем не хотели воевать с дружинниками. Пришлось устроить прилюдную порку и напомнить, кто решил исход драки. Одни мальчишки колотили других. Кореневцы — заслоновцев, заслоновцы — кореневцев. Порой, чтобы не размежевались, били сами себя. Не хотите слушать князя, щенки — слушайте розги. Тихомирова наука.

Дальше дело пошло легче. Со сведениями, даваемыми Двубором, повторили давешние набеги на степняков. Только если раньше, до битвы под Бродами, Тихомир ходил с неполной полусотней, теперь громили и двумя, и тремя к разу. Длинноногие лошади настигали мелкие отряды, перебивали и исчезали так стремительно, что среди степняков началось смятение.