— Да, рано или поздно, будет стерта. Но это вопрос далеко не пары поколений. Это бомба замедленного действия.

— Что это за проклятие? — Ева перевернула последнюю страницу альбома и вернула его бабушке. — В чем оно заключается, кроме того, что все мужья умирают?

Божена пожевала губы, нехотя переводя взгляд с Чернорецкого на Еву.

— Варвара была молода и романтична, она прокляла Николая, пожелав, чтобы ни он и ни один из его потомков не был счастлив в любви. Чтобы они жертвовали собой или своей любовью. Я не уверена, что она имела в виду именно смерть, и тем более она не догадывалась, чем это может обернуться для нее самой.

— Потому что некромантия не предполагает ничего иного, кроме смерти, — как само собой разумеющееся пояснил Марк. — А воспользовавшись родовой магией Вишневских, она связала проклятие со своей кровью и, не поставив блоки, заодно связала себя с проклинаемым. Поэтому проклятие и стало для вас отражением, она вписала себя в его основу. Невежество Вашей матери превратило это… в обоюдоострый меч, если продолжать смертельные метафоры.

Божена выпрямилась на стуле:

— Скажите, Марк, у Вас большая семья?

Маг пожал плечами:

— Зависит от того, считать живых или мертвых.

— Мертвым, полагаю, все равно, поэтому поговорим о живых.

— Я бы с Вами поспорил, — неприязненно проговорил Марк, и Ева хмыкнула, вспоминая Агату с агитацией против курения, — но из живых в роду остался только я.

Божена торжествующе улыбнулась:

— А у меня есть внуки и правнуки!

— Тем тяжелее будет потеря. Вы же понимаете, что даже с исчезновением Чернорецких, проклятие не исчезнет? — прищурился Марк. — Хотя, откуда Вам знать, если Вы решили сбежать от магии? Так я поясню. Некромантия хороша и плоха тем, что родовая магия становится сильнее с каждой новой смертью. И проклятие за прошедшие годы становилось все сильнее. Ваш карточный домик стабильности рухнет под собственной тяжестью.

— Я позабочусь о них. А когда не станет меня — о них позаботится Ева, раз уж все случилось, как случилось…

Вспышка глубинного раздражения не успела перерасти у Марка в слова резкие и бранные, потому что звонок телефона отвлек его. Маг вытащил из кармана мобильник, и, взглянув на экран с высветившимся контактом, скомкано извинился и вышел из-за стола, оставляя ошарашенную всеми новостями Еву с бабушкой наедине. Он ответил на звонок, хлопнула входная дверь.

Ева опустошенно посмотрела в пустую и чистую чашку, на нетронутый пирог. До чая так и не дошло. Вопросов было так много, ответов так мало. Поколебавшись, Ева выбрала один, главный.

— Почему ты не сказала нам?

Божена сидела, невидяще глядя перед собой, подперев подбородок замком из ладоней.

— Милая, чтобы защитить вас, конечно!

И она всецело в это верила. Бессмысленно говорить ей сейчас обо всем, что Ева пережила за эти две недели, как думала, что сходит с ума, как столкнулась с Пустыми, как открыла тот портал, куда отправила, как думала, живого человека, как видела призраков дома Чернорецких, как все это было безумно, как быстро. И все потому, что Божена считала, что проблема исчезнет, если о ней не будут знать. Оказалось, что этого недостаточно. Но ее даже теперь не переубедишь. Удивительно, что любовь делает с людьми, и что люди делают с любовью.

— Я всегда держала вас всех подальше от магии, — продолжала Божена откровения, мягко коснувшись теперь уже ее руки. — Даже, когда ты связалась с тем магом, Олегом. Он, конечно, не посвящал тебя в свои дела, но я все равно боялась, что это может ослабить и сломать печать на твоих Силах. Тем более, если бы у тебя были дети, они могли унаследовать проклятие… Но я все сделала, чтобы он отменил эту никому не нужную свадьбу…

Ева кое-как подавила по-детски глупое желание ущипнуть себя побольнее, чтобы наверняка знать, что это не сон. Но такая чушь даже не приснится. Такое может происходить только наяву. Может, потом, когда чувства утихнут, Ева поймет ей и простит, но сейчас… Усмехнувшись творящемуся абсурду, девушка встала из-за стола и бросила на скатерть ложку, которая не понятно как снова оказалась в руках.

Божена что-то попыталась сказать, поднялась следом, зазвенела посуда на задетой скатерти, из ее чашки пролился чай. Но Ева не слышала спутанных объяснений и просьб, ведь слышать больше не хотела. Карточный домик? Да, очень похоже. Стабильность и вера в семью летела к чертям. Если и хотелось кого-то видеть, так это родителей, чтобы знать, что с ними все хорошо. Но для начала — просто уйти отсюда. Просто глотнуть воздуха.

Ева захлопнула дверь и прижала ее спиной. Она все еще была в тапочках и в кардигане, промерзлый подъезд охладил. Марк отвлекся от молчаливого созерцания лестничного пролета и повернулся к ней, выдыхая дым от тлеющей в пальцах сигареты. В глазах таяли зеленые искры.

— Что-то случилось?

Ева нервно рассмеялась:

— Кажется, моя прабабка собиралась убить вашу семью.

Марк криво усмехнулся, стряхивая пепел в пустоту пролета, и магией заставляя таять на лету.

— За давностью лет можно это списать в архив.

Девушка посмотрела на это незаметное маленькое чудо, застывшая улыбка померкла и исчезла, оставляя ее запутанные, расколотые чувства.

— Тебе, наверное, лучше уехать? — хотелось, чтобы было предложение, но прозвучало все равно как вопрос.