Холодок ползет вниз по спине. Дрожь пробегает по животу, напрягает соски. Келса не скажет этого. Если скажет, что у неё находится и Вайят…

— Не волнуйся, детка, он тебя найдет. Так и должно быть, но будет слишком поздно для спасения. Слишком поздно для бедного влюбленного дурака.

Она собирается убить меня и оставить так, чтобы Вайят меня нашёл. Боже, это его уничтожит.

Келса входит в комнату, но тень за ней остается в коридоре, вне моего поля зрения. Она подходит к изножью матраса и присаживается на корточки. Снимает кандалы с моих лодыжек. Мои ноги слишком слабы, чтобы использовать их против неё. Хочу ударить, но не нахожу силы в разорванной и сломанной плоти. Она проводит ногтем по порезанной подошве моей ноги, и я вскрикиваю.

— Ты была такой хорошей забавой, мне ненавистна мысль, что наше время подошло к концу, — говорит она. — Следующим шагом нужно заняться прямо сейчас, но не переживай. Я оставляю тебя с другом.

Оставит меня? Но почему? Я не переходила из рук в руки с тех пор, как попала к Келсе. Это таящаяся тень покупателя, который ещё не получил свой приз?

Она машет рукой. Освещенная сзади фигура ковыляет вперед. Желчь обжигает горло, грозя пролиться по губам. Мужчина-гоблин ухмыляется надо мной, его жирная кожа мерцает в свете коридора. Он обнажен, крючковатый кончик его члена болтается между кривых ног. В его глазах пляшет похотливый огонь, и я понимаю. Покупателя нет. Он здесь, чтобы убить меня.

Только однажды за всю свою карьеру я получила ордер на арест гоблина за изнасилование человеческой женщины. Никогда не забуду кровь и застывший ужас на её испуганном лице. В течение двух недель после этого она преследовала меня во сне, страдания её судьбы выжжены в моей памяти. Существо, убившее её, стало одной из жертв, вскрытых от паха до грудины, о которых упоминала Келса. Я получила огромное удовольствие, убив его.

Закрываю глаза. Знакомые шаги Келсы прошуршали по полу.

— Прощай, Эви Стоун, — говорит она.

Дверь с грохотом захлопывается. Замок со щелчком встает на место. Матрас сдвигается по мере увеличения веса.

Я думаю о Вайяте и цепляюсь за него памятью, пока мой мир погружается в боль, какой я никогда не знала прежде.

47:18

Мои кулаки сомкнулись на теплом теле, извиваясь, сжимая и пытаясь его оттолкнуть. Рот наполнился горячей металлической кровью. Я закричала, но не издала ни звука. В горле пересохло. Толкнула его, но он не отпускал.

— Эви, остановись! Это Алекс.

Знакомый голос, наконец, вторгся в мой затуманенный разум и отогнал последние остатки воспоминаний. Маленькая комната в подвале железнодорожного вокзала исчезла, уступив место роскоши святилища. Запах ладана сменил запах мочи, тепло сменило холод. Боль исчезла, оставив меня пустой. Вздрагивающей.

— Эви, всё в порядке, я держу тебя.

Я упала на грудь Алекса, позволяя сильным рукам заключить меня в объятия. Прижалась лицом к его шее и зарыдала. Я оплакивала женщину, которая умерла в той комнате, замученная и оставленная умирать. Не хватало только одного, последнего кусочка головоломки — моего спасения и момента смерти.

Оно придёт, как и другие воспоминания. Это был только вопрос времени, а сегодня я не хотела больше вспоминать.

Алекс гладил меня по голове и шептал. Я не слышала его, но это не имело значения. Слова не имели значения. Мне просто нужна была его сила, пока я не найду свою и воспоминания не унесутся в прошлое. Когда я взяла свои эмоции под контроль, поток слёз утих. Голова болела, заложило нос. Всё лицо распухло, но я могла мыслить здраво.

— Мне очень жаль, — сказала Айлин. — Я и не представляла, насколько сильны будут твои воспоминания.

— Всё в порядке, — прохрипела я. — Мне нужно было это сделать. Я должна была это вспомнить.

— Ты что-то говорила, пока была в трансе, Эвангелина. Ты упомянула имя Истрал. Что оно значит для тебя?

Я изучала лицо Айлин. Напряженность в её взгляде удивила меня. Я поняла, почему она показалась мне такой знакомой при нашей первой встрече. Не потому, что мы встречались раньше, а потому что видела кого-то, кто был на неё похож.

— Истрал была твоей сестрой?

Айлин кивнула:

— Она пропала на прошлой неделе. Я боялась за неё.

— Прости, Айлин, гоблины её убили. Я была там и видела.

Она склонила голову, и я обнаружила, что разрываюсь между желанием утешить её и равнодушием к её боли. Она была вампиром, чёрт возьми. Может, сегодня она и моя союзница, но завтра вполне может стать моим врагом.

— Гоблины держали меня нарочно, — сказала я, анализируя воспоминания, пытаясь разобраться во всем этом. — Гоблинша сказала мне об этом. Они хотели, чтобы Вайят нашёл меня, узнал, что со мной сделали, но зачем? Зачем разжигать ненависть?