— Он блокирует меня, — сказал Вайят. — Каждый раз, когда пытаюсь что-то сделать, меня бьет, как хлыстом. Никогда раньше меня не отключали от источника магии. Это так странно, как будто у меня нет руки или чего-то ещё.

Я осознала, что отдаленное ощущение магического поля, которое чувствовала с момента моего возрождения, тоже исчезло. Кристалл отрезал нас от источников магии — то, что Айлин называла разрывами, — но как, чёрт побери, полукровкам удалось заполучить один из них?

— Ладно, если они не допрашивали тебя, зачем забирать Алекса?

— На ужин?

Я ударила его сильнее, чем хотела. Он вздрогнул, в его черных глазах сверкнула боль.

— Прости, Эви, — проговорил он.

— Он хороший парень, Вайят. Он не должен был помогать мне, но помог. — Мысль о том, что Алекс окружен полукровками, каждый из которых откусывает кусочек от его руки, шеи или ноги, привела меня в ярость. — И что нам теперь делать?

— Понятия не имею. Ты вспомнила что-нибудь новое?

— Боже, да. — Я описала ему подробности моего опыта с Мо'н Ратом, включая внешность Келсы и причину странной реакции Макса на меня. Опустила некоторые детали пыток, не желая вновь переживать их или навязывать Вайяту, но заметила, как в нём вспыхнул гнев: ярость от того, что я не сказала, ужас от того, что я сделала.

— Когда ты не вернулась в отель к полудню, — сказал он, — понял, что что-то не так. Я должен был начать искать тебя раньше.

— Ты бы меня не нашёл. Вайят, возможно ли, что альянс, о котором мы слышали, не с правящими семьями вампиров, а с полукровками? Они всегда были чужаками, мы охотились на них, а вампиры обращалась с ними как с дерьмом. Есть смысл в том, что они пытаются сменить власть, если у них все получится.

— Я тоже об этом думал. Это определенно объясняет смерть Эш и Джесси. Триады слишком заняты погоней за тобой, чтобы увидеть, что ещё происходит.

— Все равно кое-что не сходится.

Он склонил голову набок.

— Что?

— Я.

— О чём ты?

— Они могли выбрать любую триаду для атаки, Вайят, но они выбрали твою. Они выбрали меня. Келса сказала, что кто-то заплатил за меня кучу денег, но не так, как я предполагала. Тот, кто хотел меня заполучить, заплатил ей за то, что она сделала, и за то, чтобы ты меня нашёл. Но почему? Всё, что им нужно было сделать, это убить меня и спрятать моё тело. Ты бы заставил триады искать меня несколько дней или недель, пока не нашли бы. Почему всё было обставлено именно таким образом?

— Понятия не имею. Мне бы очень хотелось, но не понимаю. И это не единственное, что не сходится.

— Вроде как, зачем держать тебя здесь живым и не пытать?

Он приподнял бровь:

— Ты теперь высказываешься в пользу насилия надо мной?

— Нет, болван, просто логичный ход событий. Они убили Вормера и Талли сегодня днём, когда захватили нас. Застрелили их. Но использовали транквилизаторы против нас. Зачем я им нужна живой?

Раздражение нарастало, я встала на дрожащие ноги и начала расхаживать по узкой камере. Замешательство, гнев и остатки отчаяния закипели у меня внутри прежде, чем я смогла себя сдержать.

— Какого чёрта ты вернул меня, Вайят? Почему ты просто не оставил меня в покое? Ад определенно лучше этого.

Он поник передо мной — каждая частичка света, каждый клочок борьбы в нём улетучились. Я не жалела о своих словах. Ненавидела только то, что они были правдивы, и то, как точно отражали мои чувства. Ошеломлённая и разочарованная, я вымещала злость на единственной доступной мне цели — мужчине, который бросил всё ради меня.

— Почему? — Схватилась за разделяющие нас прутья. Он должен это сказать. Мне нужно это услышать.

Вайят отошел в угол камеры, как можно дальше от меня. Хуже того, он отвернулся. Я не могла заставить его посмотреть мне в глаза. Он не мог скрыться за дверью ванной, но всё же мог меня игнорировать.

Костяшки пальцев заныли. Ослабила хватку на прутьях решетки, которая с таким же успехом могла быть твердой скалой. Ярость наполняла меня, но не на него. Я злилась на себя за то, что не сумела спасти его, как надеялась. За неверие в его «долго и счастливо», в которое Вайят так отчаянно верит.

— Я действительно эгоцентричный придурок, правда? — спросил он. Его тон был таким мягким, что я подумала, что это риторический вопрос. Он повернул голову, показав мне только профиль. — Разве нет?

— Ты не придурок, — сказала я. — Немного эгоистичен, но не придурок. Чёрт, ты сделал то, что считал правильным. Ты должен знать то, что знаю я.

Его профиль исчез. Он схватился за прутья решетки. Плечи и спина напряглись.

— Я убедил себя, что причина именно в этом. Я убедил всех, даже тебя.