— Великий государь, царь тридесятого царства требует предъявить ему его подчиненных и родственников для доклада, — послышался из-за двери Костин голос.

На душе чуть потеплело. Я обернулась, оглядывая всех присутствующих. Учитывая, что Яга, Янина и Елисей ближайшие родственники Ждана Годиновича, то выходит сатрап меня в подчиненные записал! Самоуверенно! Осознание этого факта еще больше меня разозлило. Ну что ж, начальник, держись и не жалуйся, коли меня в свои работники так неосмотрительно зачислил! Я поднялась с ковра и отряхнула подол платья, беря себя в руки.

— Надо же, время обеда! Я и не заметила, как допрос быстро кончился! Вот что значит, быть занятым любимым делом! — нарочито бодро воскликнула я. — Ну что, Тихона будем отвязывать или пусть тут повисит?

От моего вопроса лицо бледненького вытянулось от изумления.

Да-да, от страха и исключительно в близком присутствии дохлика, я могу иногда падать в обморок. Зато меня можно не кормить, но только не лишайте возможности кого-нибудь подопрашивать, а если это делать в компании своих виртуозных коллег, то можно испытать неописуемое удовольствие.

— Пусть повисит, — разрешил Кощей. — Оставим с ним охрану, никуда не денется.

Старший стрелец, заслышав эти разговоры, лишь обреченно подвывал, прощаясь со своим светлым будущим.

— Ну и где эти бабы непутевые прячутся?! — слышался на весь замок Бессмертного голос царя-батюшки, которому явно наскучило разглядывать расписной потолок и ждать, когда мы соизволим ответить на его чаяния из посудины с голубой каемочкой.

— Ну, здравствуй Ждан! — бледное, со зловещей полуулыбкой лицо Кощея заняло весь «экран» тарелочки. — Как занятно ты моих гостей приветствуешь!

Царь явно не ожидал такой подставы, а именно столь внимательного отношения со стороны дохлика к нашему рабочему совещанию, что тут же потерял румянец и сник.

— Здравствуй, Кощей Бессмертный! — с трудом выговорил супостат.

В наших рядах цвело веселье, даже Елисей, искренне переживавший за отца, пряча улыбку в кулачок, весело хихикал. Сколько можно терпеть царское хамство?!

— Что за беда с тобой случилась? Бледных поганок наелся или с крыльца царского терема упал и сильно головой ударился? — измывался над коллегой Бессмертный.

— Здоров я! — насупился сатрап.

То, что он необследованный, еще не означает, что здоровый!

— Тогда отчего допускаешь речи поганые в адрес достойных барынь? — мягко угрожал бледненький.

Усевшиеся на диванчик рядом со мной в огромном зале, являвшемся, по-видимому, кабинетом злыдня, пенсионерки приосанились, пригладили на голове волосики, поправили на груди бусики, словно те были боевыми орденами, и дружно записались в ряды самых верных поклонниц Кощея Бессмертного. В их лицах читалось, что идея поселиться у него в государстве уже не казалось такой сумасшедшей и опасной. Под руководством столь надежного защитника можно и семейное гнездышко вить.

— Яяя речи поганые в адрес достойных боярынь и не допускаю! — надменно заявил надежа тридесятого царства, ну или у него это практически получилось. — Мммне нужно срочно принять доклад от Машки и бабок Яги, Янинки, да в глаза их бесстыжие посмотреть. Ппподать мне их сюда! — чуть заикаясь, приказал царь.

Под конец тирады диктатор в конец съехал с катушек, не замечая резко возросшего раздражения собеседника. Кощей будто окаменел, лишь его глаза горели гневом, в них ясно читался вынесенный и не подлежащий обжалованию приговор гаранту стабильности соседней державы.

Яга и Янина, видя реакцию нашего гостеприимного хозяина, лишь мстительно улыбались и потирали руки. Мол, зятек, огребай по полной за все наши обиды, тобою нанесенные.

— Так нет у нас таких! — тихо с жутчайшим шипением ответил Кощей. — У меня гостят Яга Серафонтовна, Янина Серафонтовна и Мария Васильевна, они находятся под моей защитой! Всякому, кто решит их обидеть словом или делом грозит гибель неминуемая, несмотря на родовитость дурака, будь он хоть простолюдином, хоть боярином, хоть царем!

Намек был прозрачнее некуда: дурак ты, супостат! Будешь моих девочек обижать, прихлопну, как надоедливую муху.

Внутри меня разливалось небывалое тепло, рядом сидевшие бабульки счастливо улыбались, соединив на субтильной груди руки, словно в молитве. Судя по восхищенно-влюбленным взглядам, направленным на бледненького, пенсионерки дохлика уже канонизировали и минут десять, как шлют ему свои молитвы и чаяния.

Я не удержалась и заглянула в «экран» тарелки. Лицо бледного царя посерело, глаза хаотически бегали, не хуже, чем у Елисейки, с одним уточнением, пробежка царских очей велась в одном направлении.