Не в силах подобрать слов, молчу. Это каким же феерическим идиотом надо быть, чтобы сотворить над собой такое?! Наверное, на лице у меня большими светящимися буквами транслируется всё, что я думаю по поводу рабства вообще и добровольного — в частности, потому что Аллеон поясняет:

— Аилеи очень гордые. Они ценят честь. Если Гарари считает себя виновным в случившемся несчастье, но не может отомстить, у него попросту не было другого выбора.

— Кошмар… — устало тру лицо ладонями. — Долго нам ещё ехать?

— Нет, минут тридцать. Пройдём переход, а там порталом прямиком в Барриар, чтобы не трястись в карете.

Большое мятно-зелёное здание Ассоциации напоминает своеобразный вокзал. Билеты, путешественники с сумками, зал ожидания для встречающих, камера хранения багажа, проводники, правда, вместо поезда — коридор с кучей одинаковых старинных дверей, за каждой из которых знакомая темнота. Стоит сделать шаг, как фигура сопровождающей нас девушки теряется из виду, но Аллеон крепко держит меня за руку, не давая свернуть куда-нибудь не туда. Гарари, не отставая, идёт следом, хотя я бы не возражала, если бы он сбежал.

Осознание того, что мы уже почти дома, заметно успокаивает. Можно больше не беспокоиться, что какая-нибудь пресытившаяся жизнью дамочка попытается выкупить или украсть у меня сиира, не опасаться столкнуться с чем-то мерзким, вроде рабского рынка. Можно даже помечтать, что совсем скоро я смогу остаться наедине с горячей ванной, а потом вытянусь на настоящей кровати.

Портал располагается в соседнем крыле от того места, где мы выходим из обволакивающей темноты. Пока петляем по коридорам, служащие и посетители уважительно приветствуют Аллеона и с нескрываемым любопытством косятся на нас с Гарари. Я отвечаю им хмурым взглядом: если моего дорогого жениха так хорошо знают даже в чужом городе, то что же будет в нашем Барриаре? Если я попытаюсь сбежать, используя услуги профессионального проводника, он же потом за пять секунд ему выложит, куда меня дел!

Переливчато-белое окно портала сдавливает так, что в лёгких совсем не остаётся воздуха, но быстро отпускает уже по другую сторону.

Короткая поездка в закрытой карете — и мы в особняке.

— Обустройством Гарари займётся Фарн, так что ты пока можешь отдохнуть, — сообщает Аллеон, и я готова расцеловать его за такую предусмотрительность. — Поужинаешь потом со мной?

— Обязательно!

— Иди уже, — улыбается, видя моё нетерпение. — Через час я за тобой зайду.

— Надеешься снова подловить на чём-нибудь неприличном?

— Ещё бы! — хитро подмигивает он.

Рассмеявшись, сбегаю в свою комнату и долго-долго отмокаю в горячей ароматной воде, тщательно промываю волосы. Даже влезаю в очередное скучно-приличное платье. Однако на ужин всё-таки не являюсь — засыпаю прямо в уютном, глубоком кресле, где безуспешно пыталась соорудить что-нибудь из влажных прядей.

Вопреки надеждам, будить меня Аллеонне стал, зато как-то ухитрился перенести на кровать так, что я этого и не почувствовала. Хорошо, что раздевать не надумал, хотя спать в платье, конечно, не очень-то удобно.

Проснувшись от душащих объятий туго обернувшейся вокруг тела ткани, несколько секунд осознаю себя в пространстве, а затем, подгоняемая голодом, спешу в ванную и на поиски Аллеона.

Дом будто вымер. Что-то случилось, что ли? Кружу по коридорам, надеясь встретить хоть горничную, но вместо этого из-за очередной двери слышу раздражённый голос:

— … наши отношения никого не касаются. Я сделал, как ты хотела, но дальше разберусь сам.

«Отношения»? О ком и с кем он там говорит?

— Остался ведь всего один месяц! — умоляюще взывает женщина. — У нас совсем нет времени выполнять капризы! Пожалуйста, позволь мне…

— Нет.

— Может быть, я смогу…

— Нет!

— Да что такого она потребовала?! Ещё денег? Украшения? Титул?

— Думаю, тебе пора, — произносит он устало и опустошённо.

Чего она привязалась?! Какие деньги? Какие украшения? Очень хочется вмешаться, но не сделаю ли я только хуже?

— Аллеон! — возмущается незнакомка.

— Настоятельно советую в ближайший месяц нас больше не беспокоить.

— «Не беспокоить»?! Думаешь, я буду просто стоять в стороне и ждать твоего изгнания?!

Сердце неприятно сжимается в предчувствии больших неприятностей. Почему его должны изгнать? Откуда? За что?

— Уходи.

Разговор ему определённо не нравится, и только поэтому я решаюсь. Коротко стучу и тут же, не дожидаясь разрешения, вхожу.

— Могу я обсудить с тобой… — и замолкаю, остановив взгляд на женщине.

«Свекровь!» — колокольным звоном проносится в голове. Вне всяких сомнений, именно от неё Аллеону достались эти потрясающие малахитовые очи и мягкая линия губ! А вот всё остальное, видимо, наследство от папочки, потому что леди рубиново-рыжая и едва ли выше меня ростом.