Медиф мрачнеет, упрямо наклонив голову.

— Я уже знаю, что он останется. Правда, Гарари сначала тоже так говорил, но потом ведь…

— Гарари — аилей. Рядом с тобой его держал исключительно долг. Если долг оплачен или прощён, Гарари снова свободен. А Медиф — лисилай, это совсем другое. Клятва, скреплённая магией, навсегда сделала его твоим хранителем, — поморщившись, Аллеон с непередаваемой интонацией договаривает: — Привыкай.

От пронзительного взгляда инкуба хочется куда-нибудь спрятаться.

Почему он молчит?

— Помимо ублажения женщин, ты хоть что-нибудь делать умеешь?

Это было грубо. Не осуждая вслух, укоризненно дёргаю Лена за прядь волос.

— Умею обращаться с оружием.

— Я не доверю безопасность моей жены кому попало, так что завтра покажешь.

Медиф невозмутимо кивает.

— Не сердись, Дари, — поднимает глаза Лен. — Он не в обиде. Спроси, если не веришь.

— И всё-таки…

— А как ещё я должен реагировать на появление в нашей семье третьего мужчины? Радоваться? Да я и так уже исчерпал все мыслимые запасы терпения…

— Третьего? — сосредоточенно уточняет инкуб, лишь на долю секунды опередив меня.

— Лен!

— Есть ещё джарой. Что «Лен», Дари? Неделей раньше, неделей позже ты всё равно бы это поняла. Если бы не магическая клятва, Медиф был бы обычным рабом, его можно было бы отправить куда-нибудь, как Гарари, но леди Луассис подстраховалась…

Знаю, прозвучит наивно, но всё-таки нужно спросить:

— Почему бы просто её не вернуть?

— Потому что это не обычная присяга. Он предложил тебе себя в качестве пожизненного хранителя. Ты приняла. Такими обещаниями не разбрасываются. Ваши судьбы теперь связаны.

Да, предложил, да, приняла, но…

— Но я не хочу!

— По-твоему, я хочу, чтобы рядом с моей женой околачивался чужой, по самые уши влюблённый мужчина? Посмотри на него, он же не сможет быть тебе просто телохранителем, ему будет мало… — Аллеон замолкает, выравнивая сбившееся дыхание, и продолжает уже не столь язвительным тоном: — Хотя, в чём-то это даже можно считать удачей. Решать тебе, но имей в виду, что он буквально не переживёт разлуку, а рабства у нас в отражении нет. Вот и получается или третий муж, или потенциальный любовник, живущий прямо у нас дома. И я бы, несомненно, предпочёл первый вариант.

Про выселение, понятно, и речь не идёт. Дело не в доброте, а в совести: теперь, когда я знаю последствия, она меня просто замучает. Проще смириться с присутствием ещё одного мужчины, чем с ежедневными угрызениями.

С другой стороны, любовника я себе заводить не планирую. Зачем, при любимом-то муже?

Почему бы Медифу, например, не жить у нас дома без всяких претензий? Работать, встречаться, с кем хочется. Это ведь хорошая альтернатива. Не верю я ни в какую любовь с первого взгляда. Не мог он так быстро по-настоящему меня полюбить. Да и за что? Переедет, познакомиться с нормальными, заботливыми, добрыми и милыми девушками и выберет себе одну по душе.

— Почему ты так уверен, что…

— Уверен, — качает головой Лен. — Ты никогда раньше не сталкивалась с этой расой, Дари. И не видишь, что он чувствует… Из-за этих чувств его дар, даже помимо его воли, будет влиять на тебя. Час за часом, день за днём, год за годом. Однажды ты всё-таки поддашься, и нам с тобой обоим будет от этого очень больно. Лучше договориться обо всём прямо сейчас… К тому же, как я уже говорил, в том, чтобы Медиф стал третьим есть и свои плюсы.

Больше всего на свете я не люблю терять контроль над ситуацией. Вот так, как сейчас, например. Никакие «плюсы» не помогают.

— Рраяр мне не муж! Уж на него-то я точно не соглашусь!

— Обсудите это, когда он нагуляется и явится к нам. И ведь имеет же, выродок, право …

Пока мы препираемся, временно позабытый Медиф успевает опять сползти на пол, добавляя хаоса в и без того сумасшедшую сцену.

— Леди Дарисса…

— Сядь в кресло! — не выдерживаю я градуса напряжения.

— Леди…

— В кресло!

— Скажи ему, — вмешивается возмутительно спокойный Лен, — не томи.

В наступившей звонкой тишине отчётливо слышно, как я тяжело перевожу дух, пытаясь избавиться от ощущения потери власти над собственной жизнью. Почему всё идёт кувырком?

— Ты остаёшься с нами, — слова даются с трудом, а взгляд упорно отказывается отделяться от ковра. Я просто не могу заставить себя посмотреть на инкуба. Делаю, вроде, правильно, а чувство такое, будто изменять собралась. — Не в качестве мужа, а просто… просто пока остаёшься. Спишь в другой комнате, ясно? И на колени не падаешь!

— Как пожелаете, леди! Спасибо.

Эмоции оживляют его фарфоровое, бесстрастное лицо, делая более человечным. Вот бы всегда так…

— Медиф! Ну сколько можно?