Волк прыгает.

Сорвавшись с места, подскакиваю к ближайшему дереву и, намертво вцепившись в прыжке в его ветки, ухитряюсь подтянуться наверх.

Зубы хищника клацают совсем рядом с моими туфлями. С земли доносится разочарованное рычание.

С ловкостью белки взобравшись чуть ли не на самую верхушку, бросаю вниз испуганный взгляд и с отчаянным стоном крепче вцепляюсь в спасительное дерево. Волков не меньше пяти! Если сорвусь, сразу же растерзают.

С рассветом звери никуда не уходят. Лёжа вокруг моего деревца, они периодически поднимают голову, проверяя, не созрел ли ещё завтрак, убеждаются, что падать я не планирую, и терпеливо ложатся дремать дальше.

К полудню на небе сгущаются тучи. Только ливня сейчас и не хватает! Я и так продрогла настолько, что не чувствую тела, а ещё очень хочется в туалет и болят покрасневшие от ветра глаза.

— Тебе не кажется, что мы стали видеться слишком уж часто? — доносится снизу.

— Рраяр! Ты даже не представляешь, как я тебе рада!

Мой восторг несколько портит звук стучащих от холода зубов, но джарой это не комментирует.

— Слезай, волки уже разбежались!

— Не могу! — отзываюсь жалобно. — Пальцы занемели: я тут с ночи сижу!

— Если не слезешь, я буду кидать в тебя камни, пока не собью!

— Тут нет камней!

Оглядевшись, он подбирает несколько палочек покрупнее и действительно кидает, целясь в меня, но все снаряды упорно застревают.

Снизу доносится ругань. Рраяр несколько раз пинает дерево ногой и снова задирает голову:

— Слезай, дура! Оно сломается, если я к тебе влезу, так что слезай!

Сосредоточенно смотрю на свои пальцы, мысленно приказывая им шевелиться, но всё без толку. Всю ночь качаясь на ветру вместе со стволом, я до ужаса боялась задремать и упасть, поэтому держалась, что было сил.

— Я правда не могу! Что хочешь делай, хоть магией сбивай, — не могу!

— Зачем тебя вообще в лес понесло?! — рычит мужчина, карабкаясь по веткам и бросая вверх злобные взгляды.

— Меня, кажется, телепортировали. Мы только в дом зашли, как белая вспышка — и я тут, а Лен и Медиф там остались.

Матерясь сквозь зубы, он, наконец, продирается ко мне и сильно дёргает за ногу. Я с воплем крепче прежнего вцепляюсь в единственное, что не даёт мне упасть — ведь разобьюсь же! Высоко падать!

Отчаянный пинок в челюсть не добавляет Рраяру хорошего настроения.

— Я не специально…

— Сейчас я тебя сниму, а потом как следует накажу! И мужу твоему, олуху, скажу, чтобы из дома не выпускал! Почему виноват — он, а встреваю всё время — я?!

— Да это же из-за тебя, кретина, я в чужом отражении оказалась! Если б только ты тогда промолчал, всё нормально бы было!.. Что ты делаешь?! Не надо! Не трогай руку! Мы же так упа-а-адём!

Сильные пальцы бесцеремонно разжимают мои, лишая даже хлипкой опоры, а верхушка дерева меж тем опасно раскачивается и в любую секунду грозит надломиться.

— Я тебя держу! Отпусти мою шею, чудовище! — рычит Рраяр, тщетно пытаясь освободиться. — Сломаешь же!

Но я, зажмурившись, крепко держу его за то, до чего дотянулась. Он тот ещё гад: психанёт ещё и скинет! Лучше я подстрахуюсь.

— Нет уж, если падать — так вместе!

— Не упадём мы! Не упадём, если ты прекратишь мне мешать!

Процесс спуска приятным не назовёшь. Меня трясёт от нервов и холода, ветки трещат и мстительно лезут в лицо, джарой матерится и угрожает. Едва добравшись до земли, он прожигает меня ненавидящим взглядом, но ничего не говорит. С бездонным вздохом берёт мою заледеневшую руку в ладони и энергично растирает одну, а потом и вторую, пока они не становятся розовыми, а не голубыми.

— Сиди тут, я принесу веток для костра. Надо тебя отогреть.

Весь день мы шагаем, как заведённые, в надежде найти людей или хотя бы какую-нибудь древнюю покосившуюся развалюху, чтобы я могла вернуть нас домой.

Лес дик и девственен, в нём ни намёка на близость жилья.

Жаркое солнце уже давно скатилось за верхушки угрюмых деревьев, когда Рраяр, наконец, останавливается на маленькой невзрачной полянке, чуть в стороне от которой протекает ручей, и произносит долгожданное:

— Скоро стемнеет. Переночуем сегодня здесь.

У нас нет ни котелка, ни чайника, ни даже простенькой фляги, поэтому первое, что я делаю, — припадаю к воде. С утра об этом мечтала! Напившись и умывшись, стаскиваю с отёкших ног туфли и опускаю ступни в прохладу ручья. Какое же это блаженство! Вот бы ещё искупаться, смыть пот и прилипшую грязь.

Оглядываюсь. Рраяр возится с костром и не обращает на меня внимания. Хорошо, что он маг: может зажечь огонь даже без спичек. Рядом с ним лежит тушка подбитой в обед птицы. Вряд ли он заметит, если я тихонечко…