— Куда? — окликает, не оборачиваясь.

— Помыться хочу.

— Далеко не ходи.

Уже не таясь, удаляюсь за жиденькие кустики. Быстро стягиваю платье, нижнее бельё, подумав, оставляю: не настолько я доверяю Рраяру.

Ручей неглубокий, поэтому, чтобы нормально ополоснуться, приходится опуститься на колени. Вздрагивая и плотно сжимая сразу застучавшие от холода зубы, поспешно обмываю холодной водой шею и грудь, тру руки.

— Вылезай. Синяя вся, — доносится с берега невозмутимый голос джаройя.

Он стоит, прислонившись плечом к дереву, и лениво за мной наблюдает.

— Ты что, подсматривал?!

— Было бы, что смотреть…

Очень сложно оставаться спокойной, когда рядом тот, кто бесит одним своим заносчивым видом, но я стараюсь.

— Уйди, дай мне спокойно одеться.

— Вылезай из воды, мелкая замёрзшая пакость. Я тебя обсушу.

Предложение заманчивое, но меня смущает мой вид. Вот уж не думала, что буду жалеть, что добралась-таки до таласского белья! Оно и сухое-то мало что прячет, а уж намокнув… Нет, бывают, конечно, купальники и пооткровеннее, но Рраяр — не тот, перед кем я хотела бы раздеваться.

— Я и сама справлюсь, спасибо!

— Не заставляй меня вытаскивать тебя силой. Я всё ещё злюсь, и ты об этом пожалеешь, поверь.

И ведь вытащит же! Сколько раз он уже это доказывал?!

Ненавидя его дурной характер, молча встаю. Рыжий поганец не спеша окидывает мою фигуру заинтересованным взглядом, после чего неопределённо хмыкает и галантно подаёт руку, чтобы помочь выбраться на сушу.

Проклятый джентльмен!

— Погоди, — останавливает, не давая взять платье.

Его ладони, едва-едва касаясь покрытой мурашками кожи, скользят вниз по рукам, обдавая тело теплом и испаряя лишнюю влагу. Это настолько приятно, что я не пытаюсь отстраниться. Даже когда наглый джарой с явным удовольствием рассматривает мою грудь, прикрывая это благородным делом просушки бюстгальтера, или приседает, чтобы проследить руками изгиб талии и округлость бёдер. Его лицо оказывается на уровне моего живота, совсем близко, и, неотрывно следя за ним, я вижу, что Рраяр вовсе не так равнодушен, как пытается показать. Осознание этого приносит чувство лёгкого превосходства и удовлетворение: так ему и надо! Пусть в следующий раз думает, прежде чем пытаться заставить меня покраснеть!

Закончив, мужчина чуть дольше необходимого удерживает пальцы на моих щиколотках, а когда всё-таки отстраняется, сразу же отворачивается.

— Уже чистое, — произносит глухо, махнув в направлении платья.

Я что-то не поняла, он рассердился? За то, что не прыгаю от восторга?

Надев вычищенное и словно отглаженное платье, возвращаюсь к костру, где уже жарится наш тощий ужин. При жизни несчастной птичке тоже не очень везло. Ещё вчера эта ощипанная, выпотрошенная и нанизанная на прут тушка не вызвала бы у меня и намёка на аппетит, а сейчас я настолько голодная, что не могу дождаться, когда она, наконец, приготовится. С утра ничего не ела! Пока шли, попадалось несколько симпатичных кустиков с жёлтыми ягодами и парочка вполне безобидных с виду коричневых грибов, похожие на те, что я видела в учебнике, но трогать их Рраяр запретил. И слишком зорко следил за соблюдением этого правила.

— Над нами охранный купол, так что можешь не бояться зверей, — говорит он, поворачивая птицу другой стороной.

Я молча киваю. О чём нам с ним разговаривать? Вряд ли Рраяр поддержит беседу об Аллеоне и Медифе, о которых я волнуюсь больше, чем за себя, да и о том, кто устроил этот поход, он тоже не знает. Даже про магию расспрашивать желания нет, потому что он ведь снова ляпнет какую-нибудь гадость, и мы разругаемся. Лучше уж тишина.

На костре всё готовится долго, поэтому едим уже в поной темноте. Мясо жёсткое и пресное, совсем без соли, но и этого достаточно, чтобы желудок на время успокоился.

— Как выберемся отсюда, с тебя поход в ресторан, — ставит Рраяр условие.

— Посмотрим.

Вообще-то, у меня и другие дела есть, гораздо важнее. Через пять дней день рождения Лена. Если мы не успеем…

— Всё с ними в порядке.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю, имея в виду сразу две вещи: как он догадался, о чём я думаю, и почему так уверен.

— Просто знаю. Ложись уже спать. С рассветом мы двинемся дальше.

— Знаешь, я, конечно, очень тебе благодарна, но почему ты всё делаешь так, что мне даже «спасибо» говорить не хочется? Ведь можно же по-нормальному, а не…

— Нельзя, потому что ты без конца попадаешь в неприятности, а я почему-то должен их разгребать! Да будет тебе известно, спасение глупых маленьких девочек — вовсе не предел моих желаний!

— Ну так и не спасал бы! — огрызаюсь. — Я тебя не звала!

Разозлившись, отворачиваюсь к импровизированной кровати — сваленные в кучу разлапистые, похожие на еловые, ветки и накинутая на них куртка джаройя. Новая, кстати, куртка, которая теперь безнадёжно испорчена.

Надеюсь, следующую ночь я проведу дома.

Несмотря на усталость, улечься на колючей, неровной подстилке непросто. Вместо того чтобы быстро уснуть, приходится крутиться и ёрзать, поджимать ноги в надежде избавиться от вездесущих иголок. А потом сзади ложится Рраяр — близко, намного ближе, чем я ожидала.

— Ночи холодные, — говорит тихо, надёжно прижимая к себе. — Спи.

С ним сразу становится удобнее и теплее, и я раздумываю отползать. Не ребёнок ведь, чтобы капризничать и придавать этому слишком большое значение. К тому же, где-то в подсознании всё-таки отложилась мысль, что этот человек — вроде как, тоже мой муж. Подлости я от него не жду.