Он задумчиво прослеживает идущую по моей шее ниточку вены и останавливает пальцы возле того места, где остались две ранки.

— Даже и не пытался, — заверяет со всей серьёзностью.

А потом вероломно и по-вампирски стремительно проводит по засохшим корочкам крови влажным языком. И тихо смеётся, когда я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.

— Сиор-р-р! — рычу, на всякий случай зафиксировав его лицо ладонями. — Там нечего уже пить!

— Зато какое сладкое послевкусие…

Даже глаза прикрывает, смакуя!

Поздно. Смешинки я уже рассмотрела.

— Ты же «цивилизованный», помнишь? Любимая женщина — не еда, и всё такое…

— Кто же сразу говорит всю правду? — хмыкает, улыбаясь и ничуть не устыдившись. — Нет, сначала нужно было тебя очаровать, заслужить доверие.

— Так значит? — пытаюсь я хмуриться.

Сердиться не получается совершенно. Вот же хитрец обаятельный!

— Я не обманывал. Против воли мы действительно никого не кусаем, — он перехватывает моё невольное воспоминание об алом блеске глаз и виновато гладит по щеке. — То, что было, не связано с жаждой. Слишком много всего наложилось: храм, клятвы, желание близости, запахи, предвкушение… Ты попробовала мою кровь, и я знал, что тоже смогу. Не чью-то, из бокала, обезличенную и почти безвкусную, а твою… О, богиня! Мне всё равно стыдно! Извини, что я с тобой так… что набросился.

— Ничего подобного. Ты отлично держался и сделал всё аккуратно. Я сама хотела узнать, как это будет, помнишь?

Разумеется, он не забыл. Те мысленные зарисовки до сих пор свежи в памяти. Но тогда я ещё и понятия не имела, о чём прошу.

— Так вот, я не жалею. Не скажу, что готова к такому каждую ночь, но иногда — почему бы и нет? Если со мной тебе нравится больше, то в донорах нет никакой необходимости.

Мягко закрывая обсуждения, обнимаю его за шею. Легко, как дыхание, касаюсь губ, прося о поцелуе. Сиор проводит ладонями от лопаток до поясницы, прижимает ближе и отвечает — с такой любовью и нежностью, что я доверчиво расслабляюсь в его руках.

Всё совсем не так, как в храме, не так, как когда он прижал меня к стенке и поцеловал. Что-то в моём восприятии необратимо изменилось, и теперь я смотрю на него по-другому — открыто и прямо. Мы достигли того уровня доверия, когда можно без сомнений и страха впустить друг друга в сердце и душу.

Поцелуй длится и длится, становясь всё более жарким, иногда даже болезненным, но ни я, ни Сиор не в силах остановиться и разомкнуть объятия. Наоборот, мы прижимаемся ещё сильнее, сжимаем пальцы, словно боясь потеряться. И оба чувствуем, как уходит из-под ног пол и нас куда-то затягивает. Мы то ли падаем, то ли взлетаем.

Прикосновения кажутся ласковой пыткой, убийственно приятной и жестокой одновременно. На каждое из них тело как будто отзывается слабым разрядом тока, и не важно, гладит Сиор или жёстко впивается пальцами в мои ягодицы. Мне хочется ещё, хочется больше, так чтобы ощущать его целиком.

Что-то невнятно пробормотав, он пытается отодвинуться, но я не пускаю. Только не сейчас! Я задохнусь, не смогу дышать без его поцелуев!

— Платье, Дари… — шепчет прерывисто, и до меня, как через толщу воды, доходят его слова. — Платье… Всего на секунду…

Нечеловеческая скорость позволяет снять одежду быстрее, чем я вообще успеваю заметить заминку. Платье, бельё, его сапоги, штаны, и мы снова устремляемся навстречу, теперь уже без всяких помех.

Сиор протяжно, сквозь зубы, втягивает воздух.

От того, как плотно и горячо его тело соприкасается с моим, изнывающим от жажды, срывается стон. В животе мягко пульсирует, губы горят.

Головокружительный миг — и мы на кровати.

Сиор целует в шею, нежно прикусывает мочку, и я вздрагиваю от прошедшей по позвоночнику волны, изгибаюсь. Мои руки беспорядочно скользят по его спине, путаются в волосах.

Он вдруг отстраняется, лишая своего тепла, и я распахиваю глаза. Вампир сидит, странно меня рассматривая. В чёрном от желания взгляде, в напряжённом лице угадывается отголосок необъяснимой мечтательной нежности, что-то трогательное и светлое.

Тяну руку, зовя обратно, но он улыбается:

— Подожди, дай на тебя посмотреть… Меня это видение даже во сне преследовало.

Ценой некоторого волевого усилия, я, наконец, понимаю. Всё так, как было в моей фантазии. Полумрак, шёлковая, пусть и белая, простынь, рассыпанные по подушке волосы, мерцающая обнажённая кожа…

Дав ему немного полюбоваться, соблазнительно улыбаюсь и медленно глажу себя по бедру, пробегаю пальчиками по талии, играю с грудью.

Сиор заменяет мои руки своими так ревниво и быстро, что я ахаю от неожиданности и тихонько смеюсь. Какой он, оказывается, жадный! Но как же хорошо у него получается… Невыносимо хорошо, настолько что низ живота сводит от предвкушения.

Нет, не могу больше!

Словно только того и ждал, он снова подминает меня под себя, устраивается между коленей, пытаясь компенсировать вопиющую властность нежным поглаживанием.