Я продолжаю трудиться своей яркой ручкой, вычеркивая клички, которые я раскрыла, и надписывая сверху настоящие имена. Я колеблюсь над именем Менни и я ненавижу это, потому что это делает меня лицемерной. Он виноват так же, как и остальные, но это же Менни. Мой друг. О нем нет больше ничего, кроме этих трех записей.

Вот почему эту тетрадь нельзя показывать всем. В неправильных руках эта штука может обернуться охотой на ведьм, а я не могу позволить, чтобы это случилось. Ни с Менни. Ни с кем-нибудь еще, кто оказался здесь по дурацким причинам.

Я должна выбирать осторожно, эта тетрадь лишь один из кусочков выбора. Это напоминание о том, насколько плохим он может оказаться и почему все это стоит риска, который я беру на себя.

Звонит мой телефон, и я беру его, даже не проверив номер.

— Алло?

— Пайпер? Это Ник.

При воспоминании о молочных радужках из моего сна по позвоночнику пробегает дрожь. Я поднимаю ноги с пола и, сидя в кресле, прижимаю колени к груди. Это был всего лишь кошмар. Он нереален.

— Ты еще здесь? — спрашивает он, и я понимаю, что не сказала ничего после «алло».

— Прости. Привет. Что случилось?

— Я звоню, чтобы спросить, не могу ли я подвезти тебя до школы. Я хочу кое о чем тебя спросить.

Я подумала о поездке до школы в его тряском джипе, его голосе и близости.

— А ты не можешь сейчас спросить меня об этом? — почти пропищала я.

— Могу. Но также я не стал бы возражать против твоей компании.

Я улыбнулась и вздохнула одновременно. Боже, из-за него мне сложно вспомнить, почему предполагается, что я должна ненавидеть его.

Он хмыкнул, как будто смог разгадать мои мысли по этому вздоху.

— Ладно. Я прерву твое неловкое молчание и просто спрошу. Как думаешь, есть ли шанс, что Коннор Дженнингс сделал все это с Кристен и Джексоном?

Я тяжело сглотнула, закрыв глаза.

— Нет, это не так.

— Я знаю, что он твой друг, но он у нас что-то вроде компьютерного гения, я прав?

— Есть много достаточно ловких людей, чтобы провернуть это.

— Наверное, но Коннор еще и из тех, кто заступается за других, так?

Так. Но совершенно неправильно.

— Коннор не мог сделать этого. Я тоже думала, что это он, так что проверила это.

Он вздохнул.

— А я думал, что это хорошая мысль. После его речи в прошлом году он определенно не является поклонником популярных ребят.

Я склонила голову, удивленная тем, что он понял речь, но еще более взволновавшись от его предположения.

— А почему ты считаешь, что дело в популярности?

Кроме того, могла ли я нацелиться на популярных ребят или нет? Я не задумывалась об их социальном статусе, когда я выбирала их. Я ждала его ответа, прислушиваясь к молчаливым крикам «Лгунья! Лгунья! Лгунья!»

— Да ладно, ты только посмотри на тех, кого подвергли унижениям. Джексон? Кристен?

Я не смогла бы оспорить их популярность, так что я не стала.

— Ты думаешь, они не заслужили это?

— Дело не в том, что они заслужили. Унижение людей ничего не исправит. Это просто вызовет еще большие проблемы.

— Почему? Потому что твои друзья получают по заслугам?

— Нет, потому что все может стать только хуже. Полиция пытается заставить маму Кристен выдвинуть обвинения. Джексон вышел на тропу войны. Это бардак.

— Ну, это же не твой бардак, ведь так? В смысле ты же ничего не сделал, так что у тебя должно быть все хорошо.

Что я творю? Почему я так поступаю? Ник всегда был добр ко мне, но, Боже, я не могу отделить его от них. Я вспомнила смех Джексона за моей спиной в коридоре и вздрогнула.

Я просто хочу, чтобы они заплатили. Ради Стеллы. Я думала, что все это ради нее, а сейчас?

Ник вздохнул, возвращая меня к реальности.

— Эй, я собираюсь уходить. Увидимся в школе, да?

— Да.

Я отключилась, прежде чем он успел еще что-нибудь сказать или, может быть, прежде чем я смогла еще больше ухудшить положение.

Мои пальцы дрожали над обложкой тетради. Malum non vide. Зла не видно. Вот только я начинаю видеть зло повсюду. Даже там, где его может и не быть.

***

Я осмотрела химическую лабораторию, ощущая неловкость. Я поймала взгляд Гаррисона и поздоровалась с ним, спросив, как он себя чувствует после двух дней отсутствия. А Гаррисон? Даже не моргнул.