– Я не хочу быть здесь!

– Здесь?

– Здесь! Здесь! Здесь! Не хочу! Не могу! — горячо задыхалась девушка.

– Отстань от саина, зараза!
– замахнулся экзекутор отогнать арестантку. Колин ударить не позволил. Испортить маленький фарс.

– Звать как?

– Астред. Астред Деппи. Плохо мне. Дышать не могу. Я из Соммы. У нас там поля, простор… Небо… Оно всегда голубое. Всегда! Там свобода!

– А в этой норе потолок, стены, грязно и отвратительно воняет, - унгриец протянули монету. Возьмет, отстать?

– Саин…, - на серебро девушка не позарилась.

Подаяние тут же удвоено.

– Нет-нет-нет, - наотрез отказалась Астред.

Колин отцепил кошель с пояса, чем вызвал у Филло звериное урчание. Кошель-то не ему! Сучке приставучей!

Девушка энергично замотала головой — не возьму!

– Тут достаточно….

– Нееет! — не дали унгрийцу договорить.

– Больная она, саин. С придурью малость, - пояснил гриффьер, оттесняя Филло. Стоя за чужой спиной много заработаешь? — Ноет и ноет. Как сговорились. То музыкант, то она.

– Серьезно? — разглядывал Колин всхлипывающую пленницу.

Кто больше всех печется о свободе, тот меньше всех в ней нуждается, - мог бы он выразить свое отношение к её поразительной настойчивости. Но кому интересно? Мир погряз в меркантильности и не стесняется своего мздоимства.

– Её Лидицэ смотрела. Отказалась. Кто на чокнутую позариться? Вела бы потише, глядишь к хорошему человеку прилепилась.

Астред не слушала, всхлипывала, скулила и выглядела жалко.

Полезное умение, выглядеть жалким, - выделил Колин в просительнице превалирующую для данного момента черту.

– Забрать, значит?

– Умоляю, саин!

– Делать что будешь?

Ответа у девушки не нашлось. Надо полагать дел на воле - разорвешься!

– Плохо мне! — в который раз повторилась она.

– А что изменится? Когда будет хорошо?

– Все!

Ничего, - почему-то уверен унгриец, собираясь поспособствовать узнице. Упустить такую возможность? Бросьте! Чудовища из Мрака и Памяти те еще… чудовища. Но неизвестно, кто больший. Он или они.

Надо как-то по умному, - предчувствовал Колин расплату за податливость и сговорчивость.
– Следующий раз прохода не дадут.

– Вставай, - приказал унгриец девушке.

Астред поднялась, не выпуская край его плащ.

– Повернись.

Девушка испугано вытаращилась.

– Плохо слышишь или невнятно выражаюсь?

– Саин!

– Повернись?

Астред резво крутанулась, на мгновение, потеряв Колина из поля зрения и снова вжалась в решетку.

– Не боишься своих желаний?

– О чем вы, саин?

— После их исполнения, обычно не остается ничего.

– Не понимаю саин.

– Сейчас поймешь, - пообещал Колин и… бесцеремонно сунул руку за шнуровку платья Астред, ощупать грудь. Что, в общем-то, никого не возмутило.

Девица с овечьей покорностью сносила надругательство. Лишь во взгляде плескалось море отчаяния. Бывает ли его столько у человека? И бывают ли такие слезы?

– Трогали? — потребовал унгриец правды от примолкших тюремщиков.

Чем еще поинтересуется барон, вкладываясь в покупку постельной девки?

– У нас с этим строго? — возмутились и Филло и гриффьер. Недоверие барона их почти обидело.

– Рот открой.

Астред, не понимая, хлопнула глазами.

– Зубы покажи! — подсказал Филло, понимающе ухмыляясь. Ох, срамник, юный саин!

Корки не грызла, - убедился Колин в отменном состоянии полости рта.

– Руки!

Девушка показала ладони. Линии судьбы мозолями не изуродованы.

Хлебушек не тяжко доставался, - еще одно наблюдение унгрийца о прошлой жизни узницы.

– Что просят?

– Тридцать пять, саин, - объявили Колину.
– Девка в самом соку. Была бы бабой, пятнадцать красная цена.

– Вы же говорили дурная.

Астред все равно как её обзовут. Стерпится, переживется, забудется мимолетным сном.

– Так ум для того непотребен, - вывернулся гриффьер не сбрасывать цены. — Нужное в порядке.

– Точно девка?

– Девка-девка. Эсм Лидицэ досматривала. Она везде заглядывает. Ей с клиентами проблемы не к чему.

– Забираю.

На улицу Колин выбрался, обладателем пяти человеческих душ.

– Тебе туда, - указал он направление Мареку. — Через перекресток, шинок.
– Бросил монету на расходы. — Плат девчонке купи, - вторая монета Векке.
– Простоволосая ходит.

Мужик не понял. Поняла женщина. И девочка. Покраснела что мак.