– Разбил мне бровь… Я его боюсь! Он спросил: танцевала? – Два раза с одним мальчиком… – Он закричал: «Этот тип провожал тебя?..» – Я честно ответила: «Только до остановки»…

Драматический рассказ Валюшки прервал страшный грохот. Дверь закачалась. А затем стали слышны Сашкины стоны.

Валюшка вся дрожала:

– Не открывай… Он… меня убьёт… (через дверь) Сашенька! У тебя же ключица сломана…

– Пить чай будем у Кречевских! – объявил Иван. – Прошу к столу! – скомандовал Иван Петров.

И вся компания вышла на лестницу.

– У Кречевских? – тихо спросила Катя своего брата.

Он ответил, когда они входили в квартиру:

– Я в ней родился.

В прихожей был полумрак, и Иван дёрнул за верёвочку от бра на стене. Но свет не зажёгся.

– Тридцать лет назад он тоже не зажигался, – вспомнил американец.

Кадр из «Семейной кинохроники» 1985 г. – «Застой»

Скандал Валюшки и хоккеиста Сашки уже угас, когда появился их приятель латыш Герберт. Он был дипломат, и все решили, что он их успокоит.

Ольга встретила его в прихожей, дёрнула за верёвочку от бра на стене, но свет не зажёгся.

– У вас есть отвёртка? – спросил дипломат. – Или нож…

Минута, и в прихожей стало светло.

– Не выношу, когда техника не в порядке… – сказал Герберт.

С этой фразы начались их отношения.

…«Служебный роман» женатого Вадима Дашкова и разведённой Ольги Кречевской рассыпался в дни так называемой Перестройки, когда рассыпалась целая страна – Советский Союз.

«Брак ради ребенка» с дипломатом лопнул – брошенный Ольгой на дороге в Москву и оскорблённый в лучших чувствах латыш Герберт уехал служить в Швейцарию.

…И тут произошло нечто стремительное. Они повстречались во Внешэкономбанке.

Она была в этом банке в последний раз – оформляла расчётные и налоговые документы, хвосты по заработной плате – их НИИ, лишённое какого-либо финансирования, закрывалось.

Он – менял американскую валюту на шаткие, легковесные рубли.

Они встретились у касс…

– Do you speak English?

– Я учила французский.

– Tres bien…

И вот уже пришлось сдавать квартиру Совету жильцов Толстовского дома – тогда ещё не было никаких приватизаций. Барахло – мелкую мебель, тряпки, книги увезли её родители и брат Витька в Приозерск. Антона выписали из школы, куда он только что поступил.

И вот они уже в Америке… Ольга из товарища Кречевской вдруг превратилась в миссис Бьёрн Хаслунд… Белый коттедж в Санта-Монике с бассейном, садом и садоводом, с гаражом на две машины, с пляжем у океана.

Бьёрн, как и положено викингам, был заядлым путешественником, колесил по свету – главным образом по Латинской Америке. Собирал сувениры. Однажды привёз сушёную голову маори как джазовую погремушку «маракасу». Привезённые из Советского Союза Ольга с Антоном тоже были экспонатами его коллекции.

В конце первого года их жизни в Санта-Монике появилась на свет Екатерина Хаслунд – Катя.

Бьёрн был уверен, что эта рыжая, как и положено норвежкам, девочка – его дочь…

– … Я родился в этой квартире… – растроганно и тихо повторил в полумраке коридора Антон, озираясь вокруг.

– Кто будет резать торт?.. – возгласил Иван.

– А про себя-то Ваня и не сказал, – скромно заметила его сестра Таня.

– Сантехник! – шутя, с поклоном, представился Иван… – По-старому водопроводчик… Работаю здесь, у нас, в нашем доме, в бывшей прачечной. Эту квартиру мне с матерью дал «Совет жильцов и их потомков» за то, что я здесь родился, живу и работаю. Хороший дом, древний, ему сто лет… Здесь и водопровод, и электрические лифты были с самого начала, аж до революции… В те времена я назывался бы «золотарём».

– Золотарь? – переспросила Катя.

– Называемся мы по-разному, но дом-музей не покидаем!.. В отличие, так сказать, от некоторых… – не удержался от ухмылки «золотарь».

– А если бы даже хотели покинуть… Ха-ха! – иронизирует Танюшка… Ты лучше почитай про «дом-киномузей». Это же был и ваш дом, и даже эта конкретная квартира, дорогие зарубежные гости…

– Почитай, Ваня, почитай… – зашумело всё общество.

– Ладно, – согласился Иван. – «Посвящается птенцам гнезда Петровых», сидящим за этим столом.