О да, упрямиться он может долго.

— Я подожду.

А я — нет. Почему Эсмирато распоряжается моим временем?

— Ты понимаешь, какой нас всех подвергаешь опасности? — продолжил он.

— А ты? — парировал Венди.

— Ловушка Эйхейзара может оказаться смертельной. Опасность заключается в том, что ты не будешь знать, что уже попал в нее, пока не станет слишком поздно.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что ты не понимаешь, что происходит.

— Как раз об этом не беспокойся. Я прекрасно осведомлен. Один свихнувшейся кэшнаирец держит связанными двух своих спутников, позабыв об испытании, проводником на которое он как талахари должен бы стать. Однако он позволяет себе терять здесь время, не только свое, но и наше. Теперь вопрос: выбрался ли ты сам из ловушки Эйхейзара? Может, твой разум все еще где-то там…

Эсмирато недобро сощурился, но Венди это не остановило. Его несло.

— Позволь напомнить, мы с Кармаэлем попали в уже сформировавшуюся иллюзию, ты же думал, что живешь в избушке давно, значит, твоя связь с Эйхейзаром была сильнее нашей и все крепла. Храм, в который ты носил дары, цветок, что оберегал, голос — учти, не твой — которым ты говорил… Ты связан с Эйхейзаром почище меня. И если я смог упрятать Эйхейзара в амулет, неизвестно, что сделал дух с тобой.

— Это было ущелье? — помолчав с минуту, спросил Эсмирато. — Там, где стояла избушка…

— Это было странное место. В котором ты жил не один, — с каким-то даже злорадством прибавил Венди. — Что ты на это скажешь?

Кэшнаирец на это ничего говорить не пожелал. И Венди добавил:

— Эсфирь. Ее звали Эсфирь. И ты думал, что она твоя сестра. Неплохо же тебе Эйхейзар заморочил голову.

Лицо Эсмирато побледнело, он вскочил на ноги. На миг почудилось, что сейчас темный кинется и перережет Венди горло. Но он только резко воткнул в землю нож и ушел, оставив нас связанными.

На растерзание зверям!

— Ну и чего ты добился? — с укоризной взглянул я на друга.

— Кажется, я его разозлил.

Извиваясь, как мурама, ползущий через пустошь, Венди добрался до ножа и волевым усилием перерезал веревки на руках. Затем на ногах. Поднялся, разминая затекшие конечности.

— А меня ты освобождать не собираешься? — напомнил я о своем плачевном положении.

— А зачем? — посмотрел он на меня сверху. — Ты же хотел, чтобы кэшнаирец отправился с нами, вот и наслаждайся.

Убью!

Через четверть часа, убедив Венди в целесообразности снять с меня путы, я потирал костяшки пальцев, ранее отблагодарив его за проявленную нерасторопность.

— Все-таки ты грубый, — коснулся он скулы и болезненно поморщился.

— Тебя поблагодарить повторно?

— Не стоит так напрягаться. Я и в первый раз получил достаточно, — откачнулся он. — Где носит этого блудного темного? Мы что, опять за ним попремся? Вот кого бы связать не помешало. Да заткнуть рот кляпом. Да хорошенько приложить… — Венди подавился словами, когда из лесной чащи, как по заказу, вышел кэшнаирец и не один. Он вел коня, накинув на него веревку. У меня тоже слов не нашлось, да и последние мысли из головы вылетели.

— Халцедон!

— А мой конь там нигде не пробегал? Хотя чего это я, его же больше нет в этом мире! — запричитал Венди.

— Где ты его нашел? — подошел я ближе вне себя от радости. Уж и не надеялся, что еще свидимся. Конь принял мои ласки. Может, и сам был рад возвращению.

— Избавьте меня от вида этих нежностей, — продребезжал Венди, но я заметил, как бережно он приобнял свою кость. Завидует.

Эсмирато передал мне кончик веревки.

— Не потеряй. — Имея в виду Халцедона.

— Об этом не волнуйся. — Я было забыл о недавней проделке темного, на радостях готовый простить все на свете. — То, что ты сотворил с нами…

Кэшнаирец поднял руку, призывая к молчанию, и кивнул на Венди, прижавшего к себе кость.

— Он сошел с ума? — На лице Эсмирато читалось, что он готов что-нибудь сделать, чтобы оградить нас от безумия Венди.

— А-то ты не знаешь. — И заметив, как напряглись мускулы на его лице, спешно добавил: — Что Венди грустит по Красавчику. — В гибели которого предположительно ты и виноват.

— И что?

— Он думает, что кость это все, что осталось от его любимого коня.

Эсмирато нахмурился.

— С чего он решил, что это кость его коня? Это даже не лошадиная…

Я пригляделся.

— В самом деле.

Венди замер, как кролик, почуявший неладное. Затем на него нахлынуло понимание, лишившее его лицо цвета. Он отшвырнул кость и отскочил подальше, будто опасался, что та накинется.

Ну вот, наконец-то разобрались.