— Почто вы пришли сюда, незнакомцы?

— Вы хотели спросить «зачем»? — поправил я.

— Споришь со старейшиной? — Один из стражей на возвышении ткнул меня копьем.

Не сильно то и больно…

— Откеля тебе известно мурдроанское наречие? — заинтересовался старец.

— Мне оно неизвестно.

— Ты на нем глаголешь.

— Я? — искренне удивился.

— Это язык фей, — шепнул мне Венди. — Настойка, что я варил… оно для этого… понимать язык… мур… как его там…

— Почему раньше не сказал? — Выходит, я на нем и говорю, раз меня понимают?

— Не сказал, потому что ты снова бы заладил о разрушающей мой разум связи с духом.

— Так это он тебе рецептик подкинул?

— Лучше бы спасибо сказал, чем ставить это в укор!

— Скажу, если будет за что.

Старейшина прокашлялся, возвращая наше внимание.

— Я вам не помешамши?

— Нет, можете говорить. — Иногда сам удивляюсь собственной наглости. Может на меня так действует настойка Эйхейзара?

Глаза старейшины чуть из орбит не выскочили, крылышки за его спиной сердито затрепетали.

— Откеля такое неуважение к старшим?

— Вы бы сначала представились, а потом бы вопросы задавали. Хотя, как знаете. Нам все равно торопиться некуда.

Лицо престарелого фея приняло благообразный вид.

— Эсмаил Вента старейшина поселения Финиковых фей, — чуть склонил он посеребренную голову.

— И вы Эсмаил? — удивился я. — Уже один… эм-эм… почтеннейший представился нам сим именем.

Лицо старца просияло.

— Это мой внук. — К старейшине на помост взошел весьма узнаваемый фей — я его рожу запомнил! — Эсмаил Эбен Ли. Сей дивный воин занимается охраной нашего славного поселения. Благодаря его храбрости еще ни один чужак не ступал на нашу землю.

И в самом же деле не ступал, висим тут…

— Рад знакомству. Меня можете звать Кармаэль Шо-Вириен.

— Шо? — переспросил, оттопырив слегка заостренное ухо старец.

— Да не шо! Имя у меня такое… Шо-Вириен. Кармаэль…

— Как-как? Карамель? Какая карамель?

— Леденцовая, — прыснул Венди в кулак.

Ну пусть посмеется. В последний раз.

Я схватился за шпагу… Конечно, так она меня и дожидалась. Естественно, нас разоружили, прежде чем подвесить.

— Не карамель, а Кар… понимаете, Кар-р-рмаэль! А это не то же самое, что карамель. Далеко не совсем!

Эбен Ли что-то шепнул своему деду на ухо.

— А-а, — протянул тот. — Так ты не карамель…

У-у-у за что мне это?

— А кто твои благоприятели?

— Они мои та… та… товарищи. — Вух! Чуть не проговорился, что они мои талахари. Хотя откуда феям знать о наших традициях? — И мы заблудились в вашем лесу.

— Ага. Так-так. Ага. — Закивал сам себе старец. — В яму их!

— Как? Подождите! В какую яму? Мы же ничего не сделали! — в отчаянии вцепился я в сетку. — За что?

— Мог бы и не кричать. — Нахохлившись, как воробей на ветке, Венди косился в мою сторону. — И так уже накричал…

Приземлились мы в яму удачно. Хотя о какой удаче может идти речь?

— Что же нам теперь тут молча сидеть?

— Ну почему же сидеть? Можно и постоять. — Встал он и размял ноги. На его плече по-прежнему спал бегермот. Он что, когтями вцепился — даже полет в яму пережил благополучно. Облачко над головой Венди чернело, как кусок обсидиана.

— Значит, я виноват, что нас в яму спихнули?

— Ты не виноват, но лучше бы каждый за себя сказал сам.

— И чтобы ты сказал?

— Ну… — неопределенно повел друг рукой. — Я нашел бы что сказать. И, возможно, нам бы не пришлось тут сидеть.

— Ох… ну ты…

Пока мы препирались, Эсмирато изучал яму, которая, к слову, не чем особенным не отличалась от множества других ям — была глубока и черна. И только благодаря лунному свету обретала некоторую четкость.

— Они подготовились.

— Чего? — не сразу обратил я внимание на кэшнаирца, поглощенный «беседой» со вторым талахари. Хотя, будь моя воля, я бы на одного талахари свое окружение поубавил. С другой стороны, что мне мешает?

— Яма вырыта для человека. Они ожидали, что к ним явится человек.

— И что?

— Ваш ритуал, как я понимаю, из раза в раз один и тот же…

— И?

— Следовательно, для его проведения нужен одинаковый состав компонентов…

— Допустим.

— А это значит, что твои предки уже приходили за пыльцой фей…

Я задумался. В самом же деле. А я, как дурак, выложил им свое имя. Получается, что кого-то из моих дедов уже ловили? А может и отца, но разве он признается.

— Выходит, что в яме мы все-таки сидим по моей вине.