— Король… — задумчиво протянула Королева, задумчиво склонив голову. — Но Король любит меня. И я не могу — да и не стану, — приказывать ему забыть об этой любви.

— Любит, любит, любит, — на разные голоса заскрипели, застонали Свидетели. Из голоса были похожи на перестук косточек в могильнике, и Лукреция снова взвыла, как дикий пес.

— Тогда корона! — прорычала она яростно; в полутьме ее глаза разгорелись алым, заклятье, прочитанное ею, овладевало ее душой все сильнее, и Королева видела это. — Твоя корона, Королева! Если ты проиграешь, я стану со-правительницей, и мы посмотрим, что скажет тебе Король, потерявший половину свой власти! Королева, — издеваясь, повторила Лукреция слова Короля, — должна быть на голову выше всех в верности Королю и под стать ему в силе! Сможешь ли ты отстоять свой титул и свое право носить корону?

— Не соглашайся!

Голос Короля погремел в зале, словно горный обвал.

Он тоже не мог не услышать слов оскорблений, нанесенных его Королеве, и потому тоже был тут, войдя в Ритуальный Зал через третью дверь.

— Не соглашайся, — повторил он чуть тише, опустив голову и глядя на свою Королеву. В его глазах смешались страх за нее, любовь и ненависть — ненависть к Лукреции, которую сейчас, связанный узами вызова, он не имел права тронуть. — Разве ты не видишь? Она обезумела. Она будет драться до смерти.

В ярости он искусал губы, досадуя на то, что так мало времени провел с Анной. Сейчас, когда смертельная опасность нависла над ней, он в ужасе думал, что через несколько мгновений может лишиться ее, и это навсегда! Если ее не убьет Лукреция, отважившаяся на Вызов, то Королеву увлекут в темный мир разгневанные ее трусостью Свидетели, стоит ей дать согласие и отступить… Глупец, глупец! Почему он сам не прикончил Лукрецию там же, у подножия своего трона, стоило ей лишь раскрыть рот?! Зачем он взялся играть в уважение к послам, почему побоялся испортить прием убийством?! Как будто Коршуны мало их видели, как будто брезговали запахом крови…Ведь он уже тогда разглядел в глазах девчонки дерзкую отвагу, ведь уже тогда было ясно, что она отчаялась и пойдет на все!..

— Но Королеве нанесено оскорбление, — раздался еще один голос, ехидный и вкрадчивый, и напротив Короля встал посол Коршунов. — Второй раз за день! Не слишком ли много? Разумеется, можно дать растоптать свою честь, — он хихикнул совершенно непочтительно, — и отменить этот поединок. Но на вашем месте я разрешил бы его, а после… после присмотрелся бы к этой девочке — ах, какая смелая и отчаянная! Настоящая Королева…

Коршун перевел взгляд на Лукрецию и улыбнулся ей, почтительно поклонившись. Было видно, что ему не терпится сказать еще пару-тройку слов, которые уязвят Короля в самое сердце. Но он изо всех сил сдерживал себя, и Король понял, что Коршун ведет себя безупречно потому, что его задание наверняка сводится к тому, чтобы устроить провокацию и саботаж, но так, чтобы самому остаться невиновным. Теперь же Коршуну нужно было быть осторожным вдвойне; Свидетели впитывали каждое слово, и за каждое явное оскорбление он мог понести кару.

На красивом лице Короля отразилась такая ненависть, что на миг он стал безобразным, словно демон, выпрыгнувший из глубин преисподней.

— Вы, — прокричал он в бешенстве, и Свидетели многократно повторили за ним его слова, — не на моем месте и никогда на нем не будете! Я не могу принять Вызов за Королеву, но я призову Бражника, и он расторгнет священные узы Вызова!

«Бражник! Бражник! — молнией пронеслось в голове Анны. — Так вот зачем нужен Бражник! Он умеет разрывать любые магические связи! Кто, как не огромный и сильный ночной мотылек, может разорвать паучьи сети заклятий?»

— Ваш Бражник все еще силен? — вкрадчиво поинтересовался Коршун, и Король нашел в себе силы улыбнуться ему под стать — язвительно и гадко. — Неужто род их не угас, и они все еще служат вам и стерегут вас?

— Хотите проверить? — беспечно спросил Король. — Бражник может разрушить и связи, удерживающие вас на этой земле, одним своим словом! Так мне его позвать?

— Я принимаю Вызов!!!

Королева выкрикнула это так громко, что ее голос наполнил Ритуальный Зал настолько, что не вынесли стекла — лопнули, осыпавшись тысячами осколков-слез.

— Держите своего Бражника, — вкладывая в свои слова как можно больше презрения, произнесла Анна, стараясь ни словом, ни видом, ни единым вздохом не выдать паники, охватившей ее душу, — при себе! Я тоже стою кое-чего, и мне не нужна ваша опека и защита! Я уже не дитя; я Королева, и я — одна из Высших Воронов! Я должна доказать всем, — ее голос чуточку смягчился, когда она глянула на Короля еще раз, — что дерзить мне так же опасно, как и вам!

Король побледнел белее лунного света и замолчал, сжав губы, когда Королева вступила вперед, и Свидетели почтительно подхватили ее шлейф, призрачными руками отвели волосы с ее лба, заботливо поправили светлый венец на ее голове.

— Никакого Бражника, — выдохнула Анна решительно и величественно, упрямо глянув на Коршуна, который даже отшатнулся от мощи, что мелькнула в ее глазах. — Никакого расторжения Вызова. Я — Королева, ставлю свою корону и принимаю вызов. Лучше проиграть власть, но отстоять честь.

— Но вместе с властью, — проскрипел медовеньким голоском противный Коршун, так же угодливо кланяясь Анне, — вы проиграете и свою жизнь!

— Попробуйте, возьмите, — зло оскалилась Анна. — И вам я советую бежать первым сразу, как только я разделаюсь с этой мерзавкой, потому что мои Доорны тотчас примутся за вас за то оскорбление, что вы нанесли мне!