— Но ты же — не твой брат.

Его гнев вспыхнул, и он встал так быстро, что опрокинул табуретку.

— Как будто мне не напоминают об этом каждый день. — Локи направился к двери, но потом понял, что на самом деле не хочет оставлять ее одну, потому что… куда ему идти? Меньше всего ему хотелось оставаться одному. Поэтому он снова повернулся к матери, стоявшей перед туалетным столиком. — Почему он не позволяет мне изучать магию?

— Локи…

— Он знает, что я не могу конкурировать с Тором на поле боя, так почему же он настаивает на том, чтобы поместить меня в гонки, которые я никогда не выиграю, когда я мог бы легко победить его в других областях? Он хочет, чтобы я провалился. — Его голос стал повышаться. — Он хочет, чтобы я выглядел слабым. Он хочет, чтобы я выглядел неподходящим королем, чтобы он мог вздохнуть с облегчением, когда выберет Тора вместо меня, потому что я доказал свою непригодность. Если я вызову Рагнарёк, это будет его вина. Я не хочу слушать твои загадки и туманные оправдания, я хочу знать правду. Ответь мне!

Он кричал. Он не хотел кричать.

Фригг поставила миску на туалетный столик, махнула рукой, и табуретка встала на место. Локи смотрел на нее, желая протянуть руку, но его руки оставались сжатыми в кулаки. Фригг села, прижав ладони к бедрам, и подняла на него глаза.

— Кто тебе сказал, что ты станешь причиной Рагнарека?

— Э… — Он пошарил рукой. — Это то, что он видел, не так ли?

— Ты сам это видел? — спросила она.

Ребра все еще болели. Ему хотелось спать. Ему хотелось спать целыми днями.

— Нет. Я слышал, как он сказал это тебе… Мы с Тором подслушивали.

Фригг поджала губы. Городской свет сиял на ее коже, заставляя мерцать, будто она была соткана из полумрака.

— Твой отец, — сказала она, наконец, — видел, как его сын вел армию восставших из мертвых солдат. Он верит, что это видение конца света.

— Это был я? — когда Фригг не ответила, он продолжил: — Что, если я сейчас решу никогда не покидать дворец, или отец посадит меня в тюрьму, или я убегу куда-нибудь подальше отсюда и никогда не вернусь в Асгард?

— Ты не можешь жить лишь для того, чтобы исполнить или избежать того, что может произойти, — ответила она.

— Но ведь именно это делает отец, когда смотрит в зеркало, не так ли? — спросил Локи. — Он ищет опасности, которых может избежать.

— Ты не опасен, Локи, но магия опасна. Магия развращает… только самые сильные чародеи способны ее контролировать. Большинство из них сами контролируются ей. Твой отец видел, как Миры падают от магии. Он насторожен. Вот и все.

— Тогда позволь мне научиться управлять ей! Если он так боится, что это настигнет меня, почему он не учит меня предотвращать это?

— Потому что изучение контроля означает изучение магии. Его надежда состоит в том, что, удерживая тебя в неведении, он не даст тебе полностью осознать то, что ты можете сделать. Это, — она сделала паузу, и он почувствовал, что она подбирает следующие слова так же тщательно, как тонкий шелковый шарф из ящика стола, — не то решение, в котором мы с твоим отцом согласны. Но он — король. — Она посмотрела на Локи, ее глаза сверкали. — Я знаю, каково это. Я знаю этот голод. Я знаю, что это не пройдет. Он только окрепнет. — Она взяла его лицо в ладони, точно так же, как делала это, когда он был маленьким мальчиком, и прижалась носом к его лбу. — Но ты так молод и так могущественен. У тебя столько всего впереди, столько всего нужно узнать.

— Так позволь мне учиться.

— Я так и сделаю.

Он этого не ожидал.

— Ты… что?

— Мне давно следовало рассказать тебе о твоей силе и о том, как ею пользоваться, — сказала она. — Мы с твоим отцом оба должны были это сделать. — Она снова взяла влажную тряпку и выжала ее, кровь превратила воду в ржаво-коричневую. — Если ты хочешь научиться магии, я научу тебя.

— Научишь меня чему? — сказал он, его голос был резким. — Как разжигать огонь и изменять свою форму и другие маленькие трюки, чтобы произвести впечатление на придворных, но не слишком сильно, чтобы напугать их? Ты слишком поздно меня цивилизовала. Ты слишком долго позволяла мне жить дикой жизнью.

— Я научу тебя управлять магией. Как ей пользоваться. — Голос Фригг внезапно раздался у него за спиной, и когда он обернулся, она стояла перед окном, сложив руки на животе. Какое-то мгновение он не был уверен, что было на самом деле: его мать в обрамлении света или та, что сидела за туалетным столиком и смотрела на него. Они обе повернулись к нему, ее глаза смотрели по сторонам, и он почувствовал себя зажатым между ними. — Магия есть во всем на нашей планете. Это энергия, и она живет в воздухе, на земле, в тебе и во мне. И некоторые из нас рождаются с врожденной способностью контролировать и манипулировать этой энергией. — Края ее фигуры у окна начали бледнеть, затем скручиваться и тлеть, как бумага, охваченная огнем. Он повернулся к ней у туалетного столика. Ее глаза были устремлены на него. — Я скажу твоему отцу, что начну учить тебя. Но то, что ты узнаешь, останется между нами.

Локи уставился на нее, не зная, что сказать. Он всегда думал, что Фригг в идеальном союзе с Одином, ее мягкое прикосновение уравновешивало его жесткие в бою края. Она поддержала его. Он совещался с ней. Они сходились воедино, их мнения и политика укреплялись за абсолютную поддержку друг друга.

Но Фригг принадлежала не его отцу, а себе самой.

— Энергия Асгарда тянется к тебе, — продолжала она. — Тут уж ничего не поделаешь. То, как ты используешь ее — это просто практика, как укрепление мышц и обучение памяти от повторения, но как ты ее контролируешь — это навык. Владеть магией вместо того, чтобы позволять ей владеть собой. — Она встала и протянула ему руку. — Я могу научить тебя этому. Мне давно следовало это сделать.