Он ее не принял.

— Это то, чему должна была научить Амору Карнилла?

Рука Фригги упала.

— Амора отличается от тебя. Твой отец и Карнилла оба опасались, что она будет слишком могущественной, чтобы поддаваться контролю. Решение Одина посадить ее в тюрьму не было внезапным. Это было предметом обсуждения между ними в течение некоторого времени. Ее сегодняшние действия только ускорили события.

Локи с трудом сглотнул. Чувство вины, подступающее к горлу, обжигало.

— А что с ней будет?

— Это будет зависеть от твоего отца и Карниллы.

— А что будет со мной?

Он имел в виду, «каким будет мое наказание?» Но когда слова вылетели из его рта, они оказались намного тяжелее, чем он ожидал. Что будет со мной? Что будет со мной и этой моей силой? Что произойдет, если он решит бороться с этим? И, более того, что произойдет, если он этого не сделает?

Фригг протянула руку и коснулась его щеки.

— Терпение, сын мой.

Глава 6

Один не стал собирать придворных для суда над Аморой. Там были только царь на троне, а Фригга, Карнилла, Тор и Локи стояли рядом с ним; когда ее привели к ним, ее запястья были скованы за спиной. Она все еще была одета в праздничное платье, испачканное пылью и кровью из хранилища, а ее волосы стали длиннее и грубее, чем Локи когда-либо видел.

Локи не был уверен, к чему приведет его присутствие здесь, но он продолжал ловить себя на том, что переносит вес тела на пальцы стоп, будто его тело готовилось к атаке. Возможно, он будет наказан вместе с ней. Возможно, Один хотел, чтобы он стал свидетелем того, что сделает с ней в качестве предупреждения.

Цепи на щиколотках Аморы звякнули об пол — нежный звук, который, казалось, больше подходил для надевания украшений. Никто не вытер губкой кровь с ее лица. Никто не исцелил ее синяки.

Один не встал, когда солдаты остановились у подножия лестницы, ведущей к трону. Он просто поправил руку, лежавшую на Гунгнире. На другом конце постамента, напротив Локи, Тора и Фригг, Карнилла смотрела на Амору, плотно сжав губы. С двумя темными косами, падающими на лицо, она выглядела еще бледнее, чем обычно.

— Амора Норнхеймская, — произнес Один голосом, который он использовал для придворных заседаний и собраний, хотя больше там никого не было. От этого резонанса комната казалась еще более пустой. — Ты обвиняешься в измене, краже, уничтожении священной реликвии и грабеже. У тебя есть что сказать в свое оправдание?

Все еще склонив голову, она ответила:

— Слишком много обвинений.

Локи почувствовал, как Тор напрягся. Один нахмурился.

— Прошу прощения?

— Разве кража и грабеж не одно и то же, мой король? — спросила она. — Я думаю, вы пытаетесь раздуть список обвинений против меня с помощью синонимов.

— Молчать! — Локи ожидал, что крик исходил от его отца, но вместо него голос повысила Карнилла. Амора вздрогнула. Карнилла спустилась по лестнице, ее плащ шуршал при каждом шаге. — Я дала тебе все. Царство, которое нужно унаследовать. Обучение, чтобы использовать свои силы. Дом.

— Клетку, — возразила Амора.

— И вот, — сказала Карнилла, снова повысив голос, — как ты мне отплатила. Ты не уважаешь своего правителя. Ты не уважаешь меня. Ты берешь инструменты, которые тебе дали, чтобы контролировать свою силу, и отбрасываешь их в сторону. Ты позволяешь своей силе развращать и контролировать тебя.

— Я не хочу, чтобы меня контролировали, — возразила Амора. — Я могущественна, так позвольте мне быть могущественной!

— И именно эта сила — твоя погибель, — прервал Один. — Я спросил Карниллу, не согласится ли она выступить от твоего имени. Я спросил вашу делегацию из Норнхейма, не желает ли кто-нибудь из них поручиться за тебя. Ни один из них этого не сделал. Никто не будет заступаться за тебя, Амора.

Локи должен был заговорить. Он хотел что-то сказать. Он почувствовал слова на языке, готовые сорваться: «Это был я. Это меня ты должен наказать. Я — тот, кто слишком силен, слишком опасен».

Когда он поднял голову, Амора наблюдала за ним. Она приняла удар за него, но никто из них не ожидал подобных последствий.

Локи наклонил голову и промолчал.

— Твои силы слишком велики, чтобы оставаться бесконтрольными, а ты сама отказываешься их контролировать, — продолжил Один. — Таким образом, ты будешь изгнана в Мидгард, где и останешься до конца своих дней.

Локи пришлось подавить вздох. Смерть от руки палача была бы более милосердной, ибо это была самая медленная и жестокая смерть. В Мидгарде не было магии, не было силы, которую можно было бы направить; силы, к которой была привязана ее жизненная сила. Ее магия исчезнет, и она исчезнет вместе с ней. От одной мысли об этом у него по коже побежали мурашки — от мысли о том, что он будет терять свою магию медленно, медленно, медленно, каплю за каплей, извлекаемой из него миром, в котором он был вынужден жить…