— Ещё кто-то! — сказал Бильбо, ошалело моргая. Ему вдруг, ни с того ни с сего, захотелось отрыгнуть погадку — видно, даже не очень чувствительный кишечник маленького эльфа понимал, что происходит что-то, выходящее за рамки повседневной серой рутины.

— Ещё много кто, судя по стуку, — заметил Фили.

— Да, мы их видели — за нами следом шли четверо, — подтвердил догадку брата Кили, в жёлтом взоре которого на миг промелькнуло даже что-то вроде сочувствия, которое, впрочем, почти тут же сменилось на веселье.

Бедняга сычик весь съёжился и принялся размышлять: что произошло, что ещё произойдет и неужели они все останутся ужинать?! Тут раздался удар громче прежнего, — такой, что несчастный кактус, в котором жил наш герой, затрещал и даже, кажется, немного закачался, — и Бильбо бросился к входу в свой дом. Едва он оказался на пороге, как — нате вам! — гости уже в прихожей, забавно кланяются и повторяют по очереди «к вашим услугам». Пещерных сов было уже не четыре, а пять. Пока Бильбо предавался размышлениям, подоспела ещё одна. Звали их Дори, Нори, Ори, Ойн и Глойн. И вскоре два фиолетовых, серый, коричневый и белый капюшоны лежали на своих товарках, а гости прошествовали в угол, где сидели их раньше прибывшие друзья. В маленьком домике Бильбо теперь и впрямь набралась целая компания (и, скажу я вам, невесть как поместилась — дупло сычика-эльфа, конечно, планировалось большим, чтобы уместить всех гостей, но уж наверняка не настолько, чтобы в нём помещалось столько пещерных сов одновременно). Гости вели себя очень шумно и бесцеремонно, постоянно смеялись, ухали, гоготали, пускали пошлые шуточки и, казалось, совершенно не знали, как стоит себя вести в гостях у почтенного сычика-эльфа.

Только маленький хозяин дупла, устроившись подальше от балагуров, снова принялся за свою часть ужина, как вдруг раздался… нет, не стук — стучище! Целый град ударов обрушился на бедное сагуаро, в котором жил Бильбо. Кто-то молотил по ней даже, видно, уже и не клювом, а всем телом! Бильбо опрометью бросился к выходу, очень сердитый и совершенно задёрганный и затормошенный, — такого несуразного вечера в его жизни ещё не бывало! Он с грозным и одновременно беспомощным писком выскочил за порог родного жилища — и все стоявшие возле дупла ошарашенно отскочили назад, запнувшись о лапы и крылья соседей и упав с кактуса на землю, прямо друг на друга. Ещё пещерные совы, целых четыре! А неподалёку от них, сидя на кочке возле кактуса и стараясь не попасть в яростно ухающий комок перьев, в который обратились незадачливые стукачи, расположился Гэндальф и хохотал — «улю-лю-лю» — так же весело, как хохотал совсем недавно.

— Спокойнее, спокойнее! — пропыхтел он наконец, вдоволь насмеявшись. — Как это не похоже на вас, Бильбо, — заставлять друзей ждать у порога, а потом взять да как вылететь наружу — трах-тарарах! Позвольте мне представить: Бифур, Бофур, Бомбур и, обратите особое внимание, Торин!

— К вашим услугам! — сказали Бифур, Бофур, Бомбур, выпутавшись друг от друга и став рядком. Потом они забрались в и без того переполненное дупло Бильбо и бросили поверх уже лежащих в углу капюшонов два желтых, один бледно-зеленый и один небесно-голубой с длинной серебряной кистью, который принадлежал Торину.

Торин был неимоверно важный лидер пещерных сов, ни кто иной, как сам знаменитый Торин Дубощит, и он был ужасно недоволен тем, что ему пришлось растянуться на пыльной и грязной пустынной земле, да ещё Бифур, Бофур и Бомбур навалились сверху, а Бомбур, надо сказать, был невероятно толстый и тяжёлый — даже удивительно, как он ещё мог в воздух подниматься. Поэтому Торин держался сперва очень высокомерно, щурил светло-жёлтые глаза и никаких услуг не предлагал. Но бедный Бильбо так рассыпался в извинениях, что Торин наконец пробормотал: «Не будем об этом говорить», — и перестал хмуриться.

— Ну вот мы и в сборе, — сказал Гэндальф, последним с трудом залезший в дуплишко эльфа и окинув взглядом лежащие на кактусовом полу тринадцать капюшонов — лучших отстежных капюшонов для хождения в гости. — Превесёлое общество! Надеюсь, опоздавшим тоже найдется что-нибудь поесть?

— Я тоже надеюсь, — ворчливо согласился Торин, устроившись в углу возле Двалина и принявшись чистить тёмные пёрышки на крыльях.

Балин клювом подтолкнул к лидеру двух оставшихся полёвок.

— Не густо, но вам должно хватить, — он вежливо склонил голову и устроился по другое крыло от брата, глядя, как Торин делит остатки бильбовской добычи между опоздавшими товарищами и Гэндальфом.

«Можно подумать, у меня тут всеобщая столовая!» — недовольно подумал Бильбо, который решительно потерял голову и начал опасаться, не свалилось ли на него нежданно-негаданно самое что ни на есть скверное приключение. Присев почти у входа в дупло, он распушился (аппетит у него совсем улетучился, поэтому доедать свою полёвку он не стал, «благородно» отдав её голодным гостям) и пытался делать вид, будто ничего особенного не происходит и с приключениями все это ничего общего не имеет.

Совы всё ели и ели, говорили и говорили, а время шло. Наконец последние остатки добычи исчезли в их ненасытных клювах, и Бильбо решился задать давно мучавший его вопрос.

— Надеюсь, вы не собираетесь уходить так скоро? — спросил он вежливо самым своим ненастойчивым тоном, который используют обычно, чтоб намекнуть гостю, не пора ли ему идти домой.

— Ни в коем случае! — разочаровал его Торин. — Мы пока никуда не уходим. Разговор предстоит долгий. Но сперва мы ещё попоём, — и он, не дожидаясь реакции на свою реплику, глухо запел таинственную песню пещерных сов, что пелась в каменной глуши их древних горных жилищ.

Его чудесный звонкий голос волшебным образом переплетался с голосами других пещерных сов, начавших подпевать своему лидеру. Мелодичный, глубокий, он, то затихая, то, наоборот, усиливаясь, глухо отдавался в голове Бильбо. Слушая их пение, малютка-эльф почувствовал, как в нём рождается любовь к прекрасным вещам, сотворённым искусными лапами горных мастеров, пещерных кузнецов из Далёкой Дали, — любовь яростная и ревнивая, влечение, живущее в сердцах всех пещерных сов, а теперь — и в сердце околдованного ими маленького жителя Кунира. И в нём проснулось что-то сильное и необычное, что-то, переданное в его тело далёкими предками по материнской линии — теми самыми сычиками из Густых-Зарослей-Сагуаро, которые, если верить слухам, братались с сипухами Тито. Ему вдруг захотелось увидеть громадные горы, услышать шум сосен и водопадов, разведывать пещеры, испытать сладость бешеного полёта над морем и азарт погони, пьянящий вкус победы в схватке с каким-нибудь диким хищником или, может, даже с целым полчищем хагсмар.