— Если бы ты проверил кактус, то на колючках возле запасного выхода нашёл бы вот это! — И Гэндальф протянул Бильбо записку (написанную, естественно, на какой-то таинственной плотной желтоватой бумаге).

Вот что Бильбо прочёл:

«Торин и КО. шлют Сыщику Бильбо свой привет! За гостеприимство — сердечная благодарность, предложение профессиональной помощи принимается с признательностью. Условия — оплата при вручении искомого размером до, но не превышая, четырнадцатой части общего дохода (буде таковой случится). Возмещение путевых издержек в любом случае гарантировано, похоронные издержки ложатся на КО. или на ее представителей (если меры не приняты покойным заранее).

Не обладая свободным знанием местности, чтобы искать вас, мы отправляемся вперёд, дабы сделать необходимые приготовления. Будем ожидать вашу почтенную особу в харчевне Гусеница, на пересечении Кунира и Амбалы, когда солнце будет ровно в зените.

Надеясь на Вашу пунктуальность, имеем честь пребывать глубоко преданные Торин и КО.»

— Зенит совсем скоро. Тебе придётся лететь очень быстро, — заметил Гэндальф.

— Но… — начал Бильбо.

— Никаких «но», — отрезала ястребиная сова, вновь взмахнув крыльями.

— Но ведь… — сделал ещё одну попытку Бильбо.

— Никаких «но ведь»! Бегом!

Бильбо потом никак не мог вспомнить, каким образом очутился «на крыле» — не попрощавшись с сагуаро, не совершив этот дивный ритуал, исполняемый всеми сычиками-эльфами, когда те вынуждены покинуть свой дом. Оставив полёвку недоеденной, он полетел со всех своих маленьких закругленных крыльев над высокими сагуаро, в ту сторону, у которой, далеко-далеко, зеленела полоска высоких лесных деревьев.

Ну и запыхался же он, и упарился же, пока достиг границы — ровно в тот момент, когда раскалённое весеннее солнце лениво выкатилось в зенит. И на тебе! Только сейчас он вспомнил, что забыл провести необходимый ритуал.

— Браво! — сказал Балин, ждавший его на ветке у входа в харчевню.

Тут из шелестящих над их головами крон показались остальные. Двалин и ещё двое несли сумки, которые сжимали в когтях.

— Все в сборе? Тогда в путь! — скомандовал Торин.

— Прошу прощения, — запротестовал Бильбо, — я не успел подготовиться и попрощаться с сагуаро. Вашу записку я получил совсем недавно.

— Не волнуйтесь, — посоветовал Двалин. — Придётся вам до конца путешествия оставить свой дом одиноким. А что до подготовки… подождите, у меня в сумке есть лишний капюшон.

Вот так в одно прекрасное весеннее утро они тронулись потихоньку в путь. Бильбо был облачён в чуть-чуть полинялый тёмно-зелёный капюшон, которые ему одолжил Двалин. Капюшон был ему велик, выглядел он довольно нелепо.

Боюсь и вообразить, что подумал бы при виде Бильбо его отец Банго. Бильбо утешался единственно тем, что его нельзя принять за пещерную сову, так как он был слишком маленьким и хрупколапым на фоне остальных участников экспедиции.

Не успели они отлететь от харчевни, как их догнал Гэндальф, совершенно великолепный в рассеянных солнечных лучах. И вся компания весело полетела дальше. По дороге путешественники целый день рассказывали разные истории и пели песни, замолкая лишь на то время, пока останавливались поохотиться и перекусить. И хотя это случалось далеко не так часто, как хотелось Бильбо, он все-таки понемногу стал входить во вкус такой жизни и подумывал, что приключения — это не так уж плохо.

Сперва они пролетали над Амбалой — просторным добропорядочным краем с прекрасными зелёными лесами, населёнными почтенным народом; время от времени им встречался какой-нибудь филин или сипуха, спешившие по своим делам. Потом пошла местность, где совы говорили на незнакомом певучем языке и пели песни, каких Бильбо никогда раньше не слыхивал. Наконец они углубились в Пустынную Страну, где уже не попадалось ни сов, ни хавчевен, а небеса становились нелюдимее и ветреннее. Впереди замаячили сумрачные холмы, один другого выше, казавшиеся чёрными из-за густых лесов. Всё кругом сделалось мрачным, погода вдруг испортилась, стало холодно и сыро. Ночевать им приходилось где попало.

— Подумать только — лето на носу, — ворчал Бильбо; он летел в самом хвосте процессии. Близился вечер, хотелось пить, весь день не переставая лил дождь, с капюшона текло в глаза, не привыкшие к нагрузке крылья ныли. Путешественники были не в духе и молчали.

«Наверняка дождь распугал всю дичь по норкам и испортил воду в ручьях, — с грустью подумал Бильбо. — Как бы мне хотелось очутиться сейчас у себя дома, в моём славном сагуаро, в тепле, и чтобы были ящерицы и кактусовый сок!..»

Ещё не раз потом ему пришлось мечтать об этом!

А пещерные совы всё летели вперёд и вперёд, не оборачиваясь, словно совсем забыв про маленького сычика-эльфа. За серыми тучами, окружавшими путешественников, должно быть, село солнце, и, когда они, устав лететь, опустились на землю в глубокой долине, по дну которой бежал поток, сделалось совсем темно. Поднялся ветер, ивы по берегам закачались и зашелестели. К счастью, им не пришлось переправляться вброд, по раздутой от дождей и с шумом бежавшей с холмов реке — совы нашли дорожку из покрытых нескользящим мхом камней.