— Вы-то что там делали? — спросил Торин, содрогнувшись, и все пещерные совы тоже вздрогнули. Даже Бильбо, насколько он был невежественен в истории и политике совиных царств, распушился. До Кунира тоже доходили в своё время слухи об ужасных совах, которых сравнивали едва ли не с хагсмарами. К счастью, Чистых разбили в войне углей давным-давно, и с тех пор про них не было ни слуху ни духу.

— Неважно. Интересовался кое-чем, как всегда, и, надо сказать, там мне пришлось довольно туго. Даже я, Гэндальф, еле-еле уцелел. Я пытался спасти вашего отца, но было уже поздно: он повредился в уме, мысли его путались, он не помнил ни о чем, кроме карты и ключа.

— С воронами Пустошей мы давно расквитались, — сказал Торин, — надо будет теперь заняться этими выжившими Чистыми.

— Вздор! Такого врага не одолеть всем пещерным совам, вместе взятым, даже если бы их можно было еще собрать с четырех концов земли. Отец ваш хотел одного: чтобы его сын разобрался в карте и употребил свои силы в правильное дело. Так что змей Смауг и Гора — этого вам за глаза хватит!

— Внимание! Внимание! — вырвалось у Бильбо.

— В чём дело? — спросили совы и разом обернулись к нему, а он, не в силах совладать с собой, воскликнул:

— Послушайте, что я скажу!

— Что такое? — спросили они, недоумевая. Даже Торин вопросительно склонил голову.

— Мне кажется, вам надо пойти к Горе и на месте выяснить, что и как. В конце концов, существует потайной ход, и водяные змеи, какими бы выносливыми они не были, когда-нибудь да спят, и, если посидеть у входа подольше, что-нибудь непременно придет в голову. А потом, знаете, по-моему, на сегодня разговоров достаточно. Как там говорится насчет рано вставать, рано в кровать и так далее? Перед вашим уходом я накормлю вас хорошим завтраком, если, конечно, поймаю его.

— Перед нашим общим уходом, вы хотите сказать, — отозвался Торин. — Разве не вы сыщик? И не ваше разве дело сидеть у входа, не говоря уже о том, чтобы проникнуть внутрь? Но насчет сна и завтрака я с вами согласен. Только не ловите ящериц, которых, как я слышал, вы тут очень любите, — их мясо очень жёсткое, а желудку лучше не перетруждаться в дорогу. Лучше ловите полёвок, и обязательно с шерстью.

После того как и остальные совы объявили, что они желают на завтрак (желания их странным образом совпадали с лидеровскими, и никто из них не подумал сказать хотя бы «пожалуйста», что немало обидело Бильбо), все разбрелись в дупле, готовясь ко сну. Бильбо предоставил им все свободные углы в своём дупле, наконец разместил всех и уселся на пороге своего дома, очень усталый и не вполне успокоенный. Единственное, что он твердо решил, — ни в коем случае не вставать ни свет ни заря, чтобы накормить всех этих дармоедов. А лучше всё же встать и, пока они спят, улететь куда-нибудь на другой конец Кунира. Отцовские настроения в нем повыветрились, и он был далеко не уверен, что наутро отправится куда бы то ни было. Сидя на пороге, он слышал, как неподалёку, в своём углу, Торин напевает какую-то старинную сычиковскую песню.

Дослушав её до конца, малютка сычик глубоко вздохнул. С лёгким раздражением посмотрев на луну, словно она была виновницей происходящего, он поднялся на крыло и полетел на охоту. Поймав в ближайших сагуаро беспечную маленькую полёвку, эльф тяжело опустился на землю и позволил себе на секунду закрыть глаза, чтобы хоть как-то отдохнуть. Когда же он открыл их, уже давно рассвело.

Бильбо живо вскочил на лапы, рассеянно оглядываясь по сторонам.

«Домой, срочно домой!» — затрепетала его маленькая сычиковская душа, и наш герой, не решаясь возразить ей, бодро «вскочил на крыло» — так называли малютки-эльфы быстрый и рваный полёт.

Однако когда Бильбо вернулся в своё сагуаро, там не было ни единой живой души. Он застал там лишь следы обильного и поспешного завтрака. Внутри дупла всё было заляпано в зловонной крови полёвок, перевёрнуто вверх дном, а весь порог перепачкан в погадках и помёте. Бильбо с грустью убедился в том, что вечерний визит не просто дурной сон. Но зато он с облегчением увидел, что гости отправились в путь без него, не удосужившись его найти («Даже спасибо нигде не накарябали», — подумал он). В то же время Бильбо был немного разочарован и сам удивился своему разочарованию. «Не будь мокрогузкой, Бильбо, — уговаривал он себя, — в твои ли годы мечтать о морских змеях и всякой сказочной чепухе!»

И он почистил пёрышки, притащил из ближайших зарослей сагуаро крупные лепестки цветов и быстро избавился от мышиной крови. Потом уютненько позавтракал пойманной накануне полёвкой и тогда только приступил к уборке помёта и погадок. Солнце уже сияло вовсю, в дупло залетал тёплый весенний ветерок. Бильбо начал громко насвистывать — «чру-ур-ур-ур» — и совсем позабыл про вечер накануне. Только-только он собирался сесть и уютненько позавтракать во второй раз прямо на пороге дупла, как вдруг появился Гэндальф.

— Совёнок мой, — сказал он, — да когда же ты пожалуешь? А ещё говорил «рано вставать»! Скажите на милость — сидит завтракает, или как там у вас это называется, а меж тем солнце уже высоко! Они не могли ждать и оставили тебе послание.

— Какое послание? — спросил бедный Бильбо в неописуемом волнении.

— Вот те раз! — воскликнул Гэндальф, взмахнув крыльями. — Я тебя не узнаю — ты даже не облетел свой любимый кактус!

— При чём тут мой сагуаро? Хватит с меня уборки за четырнадцатью невоспитанными совами!