— Я не помешаю тебе быть ближе к Богу! — Последнее слово, она будто выплюнула, как не пыталась она быть спокойнее, её раздражала его святость, и хотелось уже получить его и закончить это дело. Она ведь даже сигарет не взяла. — А расскажи мне, почему ты так уверен, что спасешь мир? Кто учил тебя? И что ждет тебя там, если дойдешь, конечно? — Ей это было малоинтересно, но следовало хотя бы поговорить для начала, а там, может, и заинтересовать удастся.

— Я не возьму на себя ответственность за твою жизнь! Я в долгу перед жизнями многих, потому приоритета для меня не может быть — я не должен погибнуть, спасая тебя. К тому же… — Он развернул свёртки с остатками вяленого мяса и сыра, жареной зайчатины и хлебом, и разложил всё это перед девушкой, достал все шоколадки. — Присутствие такой прекрасной девушки способно смущать и отвлекать от мысли праведной, а это автоматически отдаляет от Бога! — С радостной улыбкой, как у пятилетнего мальчишки, Елисей запихнул в рот шоколадный батончик целиком и принялся жевать, потом продолжил, уже более серьёзно, не глядя на Марию. — Мой предок и был тем, кто погубил мир, дед мой знал его лично и увидел во мне силу его, дед меня и учил. А предок мой раскаялся и нашёл способ спасти мир, труды его с ним вместе похоронены, вот за его мудростью я и иду!

— Моя жизнь не на твоей совести, не переживай, я всё равно не отступлю и пойду, с тобой или без тебя. — Правда, вид её был слишком удручающим — туфельки на каблуках, которые вязли в земле и дико терли ноги, длинное платье и полная неприспособленность к походной жизни. — То есть, пытаешься исправить его ошибку. А что же он сделал, душу продал? — Ей было интересно, как ему это рассказали, ведь она сама погубила его предка, и мальчишку ожидало то же.

— Он влюбился, а девушка оказалась дьяволицей, и да, он продал душу ей, а она заставила его призвать армию тьмы, ведь сила у него была великая! И потому, — Елисей лукаво улыбнулся — от девушек одна погибель! Самый первый грех первый человек совершил так же из-за женщины, за что изгнан был из Рая. В общем, в безопасное место я тебя отведу, а дальше — как знаешь, но за мною не ходи. И ещё, прости, а как ты ходишь на таких ботинках с палками в подошве? Если хочешь, у меня есть кеды в рюкзаке, на шнурках, авось не свалятся!

— Странный ты, это ведь туфли — она искренне изумилась — неужели твоя мать не носит таких? А насчет грехов… Проще ведь это свалить на женщину, коли у самого нет силы воли. Каждый делает свой выбор и не стоит винить других, если сам оступился. Люди привыкли искать крайних, навыдумывали стереотипов, и считают, что правы. Только вот стоит взять и пройти тот же путь, прежде чем обвинить. — И она символически сняла свои туфли и мягко улыбнулась. — Что ж, давай кеды, мы ведь не думали, что всё будет вот так…

Елисей вытащил из рюкзака кеды и поставил на землю перед девушкой.

— Нет, туфли ни одна женщина у нас не носит — не практичны они, не подходят для работы. А за глупые стереотипы — извини, начитался книг, наслушался сказок. К тому же, демоницу я ни в чем не обвиняю, это ясно, что виноват именно мой предок. Но он был человеком сильным, и я ведь тоже всего человек, и потому, очень уж боюсь оступиться. Так что… Ладно, пойдём! Некогда нам время терять. — И он, сверившись с компасом, быстро зашагал вперёд, даже не оборачиваясь, и не заботясь о том, поспевает ли за ним его спутница.

Он вообще не привык быть с кем-то и всегда всё делал один.

Мэри переобулась, и представила, как она сейчас ужасно выглядит: сарафан и кеды — жуть. Она подняла подол спереди, и заложила его за пояс, чтобы платье не мешало передвижению, а туфли девушка взяла в руки и поспешила догнать парня.

Елисей шёл быстро и совсем не смотрел на девушку. Она несколько раз пыталась заговорить с ним, но он не слушал и не обращал внимания, совсем. Наконец, начало темнеть, село солнце и парень остановился, решив, что неплохо бы устроиться на ночлег.

— Смотри, тут даже бревна есть! Не придётся спать на голой земле. — Улыбнувшись, парень указал на несколько поваленных деревьев.

Девушка, уже изрядно вымотанная дорогой, привалилась к дереву. Ноги едва держали её, и вообще она натерла мозоли. К такому долгому пути Мария была явно не готова, а пользоваться силой было слишком опасно.

— Ты, значит, предлагаешь мне спать вот на этом? — Девушка с пренебрежением указала на бревна. — Я пыталась попросить тебя остановиться в заброшенной деревне, но ты вообще, по-моему, меня не слушал. У нас хотя бы была крыша над головой. — Мэри явно была раздражена и начинала замерзать, ведь легкий летний сарафан, совсем не согревал в ночной прохладе, а под утро станет совсем холодно.

Парень задумчиво посмотрел на неё.

— Обычно я сплю просто на траве, положив под голову рюкзак… — Он пожал плечами. — Замерзла? Вот, возьми мою куртку. И прости, я и вправду увлёкся дорогой и не слушал тебя. Да… Говорю же мой путь тебе не под силу. Я постараюсь быть внимательнее к тебе, пока мы не найдём селение! Хочешь, могу развести костёр?

Девушка взяла его куртку и накинула на плечи, да так было теплее.

— Костер — это было бы неплохо, и гораздо теплее и, пожалуй, светлее. А насчет селения… Мы их прошли штуки три за день и могли зайти. Может, нашли бы хоть что-то, например одежду или необходимые вещи. Да и, под крышей было бы гораздо лучше, на случай дождя. Ты абсолютно не практичен, а собрался мир спасать! — Тем временем девушка сняла кеды, и только сейчас заметила, что ноги стерты в кровь. А в селении я не останусь, мне там не место. — Мэри перекосилась от боли. И ещё ей дико хотелось есть и пить.

— Ох, кеды великоваты! — Елисей всплеснул руками. — Подожди, вот, у меня есть целебная мазь и бинты. — Он опустился у её ног, бережно и осторожно обработал каждую ранку, ловко забинтовал. — Прости меня, те селения были пусты, людей в них не было, и останавливаться было совсем не время — нужно идти до темноты. Поешь, вот, вода и пища, а я сейчас! — Он быстро разжег костёр, натащил откуда-то соломы, накидал на неё свою одежду, соорудив что-то вроде лежанки. — Очень больно? Устала?

Девушку очень тронула такая забота. "Эх, парень знал бы ты…" — Промелькнула мысль в её голове, но она тут же её прогнала. Парень был словно не от мира сего.