Она смотрела на него с интересом и отчего-то его забота раздражала. Или она просто была непривыкшей к подобному отношению. Когда парень проходил мимо, она как-то машинально поймав его руку, устремила свои пронзительно изумрудные глаза в его голубые и тихо так вкрадчиво прошептала:

— Спасибо за всё…

Он вздрогнул, на щеках вспыхнул алый румянец, а само прикосновение словно обожгло, хотя внутри сделалось холодно от страха.

— Да пустяки, не за что совсем… — Тихо и смущенно прошептал он, не отводя взгляда от её зелёных глаз, а потом, словно опомнившись, отнял свою руку и спешно отошёл от девушки, делая вид, что занят поддержанием огня.

Он искоса поглядывал на девушку из-под опущенных ресниц — и откуда она взялась такая — нежная, хрупкая, совсем не похожая на их простых работящих женщин, способных выносить, порой, поболее мужчин.

Девушка сидела на сооруженной лежанке и грелась у огня, задумавшись, она расплетала свою густую и тугую косу.

— Может, у тебя еще гребешок или расческа есть, ведь если волосы не мыть и не расчесывать их придется отрезать… — Произнесла Мария так, будто это всё, что её заботило.

Вся эта обстановка выводила её. Как можно спать вот так вот, под открытым небом?! Она ловила на себе заинтересованные взгляды парня и чувствовала, что для него она будто с другой планеты. Милый мальчишка, который краснеет от её касаний.

Ей хотелось скорее закончить это дело, но как она не знала, он ведь был другим. Его предок был таким же простым, но с ним всё же было иначе.

— Расчёска… — Елисей порылся в рюкзаке. — Вот, держи! — Он протянул девушке грубую деревянную расчёску, и вновь отвернулся.

Нужно было ложиться спать, ведь вставать с первым светом, и вновь идти целый день. Вот только странное чувство волнения и тревоги никак не покидало, и прогоняло сон.

Елисей отошёл чуть в сторону, встал на колени, лицом к огню, и, закрыв глаза, принялся усердно молиться. С каждой молитвой на душе становилось спокойнее, и постепенно он просто погрузился в сон, прямо так, стоя на коленях, и незаметно для себя упал в траву, мирно и счастливо улыбаясь во сне.

Мэри, посмеиваясь, наблюдала эту картину. Все её существо восставало и заставляло уйти, бежать. Её давило и отталкивало, но она, пересиливая себя, сидела и увлеченно распутывала волосы.

Она заметила, как парнишка упал и спал прямо в траве, прикрыла его, его же курткой, сама же долго не могла уснуть и сидела, глядя в небо, подбрасывая дрова в огонь, что бы совсем не замерзнуть, и задремала лишь под утро, привалившись к дереву.

Едва лишь забрезжил рассвет, Елисей открыл глаза. Его куртка? Мария спала в одном лишь лёгком сарафане.

— Вот глупая, простудится… — Шепнул парнишка, сел рядом с девушкой, коснулся её руки — холодная, как лёд. Он прижал её к себе, стараясь согреть, укутал их обоих в куртку и случайно вновь заснул, хотя, спать так долго совсем не входило в его планы.

Во сне девушка почувствовала рядом с собой тепло и как-то, совершенно машинально, прижалась к парню, мило улыбаясь. Ей было просто тепло и уютно.

Но вскоре оба они проснулись от запаха костра и человеческой плоти… Не было слышно ни криков, ни стонов, но запах…

— Здесь меня жди! — Елисей вскочил на ноги и бросился в ту сторону, откуда несло дым.

Костёр. Пламя полыхало до небес, горело красным и оранжевым, слепило и жгло глаза, а рядом… Горкой лежали человеческие тела. И двое высоких мужчин с хвостом и рогами кидали тела в огонь, одно за другим. Трупы вспыхивали и сгорали, словно сухие брёвна.

Елисей поморщился, перекрестился. Первым порывом было прогнать демонов, но потом он подумал, что тела всё равно лучше сжечь, и потому повернул назад, развернул, взяв за плечи, идущую к нему девушку, и буркнув:

— Не на что там смотреть! — Увёл её назад к их привалу, где их небольшой костёр почти совсем уже погас.

Настроение у парня теперь было мрачным, да и аппетит пропал начисто. Столько людей, подумать только, и ведь, видимо, подобное творится постоянно…

— Эти люди потеряли душу. — Прошептала Мэри. — Они сами виноваты, не стоит их жалеть… — Она посмотрела в сторону костра и демонов, кажется, не моргнув и глазом, будто видела подобное ежедневно, но послушно повернулась и зашагала вслед за парнем.

— Они не ведали, что творят, и потому я буду сокрушаться по этим жизням. Боль других — моя боль. — Елисей взглянул на небо, потом торопливо затушил костёр, собрал все вещи, застегнул рюкзак, и молча схватив девушку за руку, двинулся вперёд.

— Знаешь, давай зайдём в следующее селение, ведь у меня совсем ничего нет, а идти, так думаю, нам долго. Наверняка там остались хоть какие-то вещи. Я хочу иметь свои вещи, и не напрягать тебя.

Елисей принял к сведению, что в следующее селение зайти стоит, но вслух ничего не сказал.