Однако перед спуском на нижний уровень святилища, когда глаза у всех уже слезились от едкого фиолетового дыма, ползущего вверх по ступеням, Редег вдруг развернулся и, обнажив меч, заступил дорогу сопровождающим его рыцарям.

— Дальше я пойду один, — сказал он, стягивая с лица тряпки.

— Ваше… — начал было Вельстадт, но тут же замолчал, когда остриё меча короля коснулось его горла.

— Любого из вас, кто осмелится нарушить мой приказ и последовать за мной, я самолично атакую, — спокойно сказал Редег, с усмешкой глядя в блестящие в прорезях шлема глаза своего защитника. — И что вы тогда будете делать? Поднимете оружие против своего короля?.. — он улыбнулся ещё шире. — Я вижу, ты понял, мой добрый Вельстадт. Вам меня не остановить. А вы — спасайтесь. Я хочу, чтобы вы выжили. Спасибо вам за службу, за вашу верность и храбрость, — и король великой Шульвы, отступив на шаг назад, неожиданно поклонился застывшим стражникам и, развернувшись, скрылся в клубах фиолетового дыма.

Отправился спасать свою королеву и своё королевство.

А точнее — отправился умирать рядом со своей королевой.

Стражники некоторое время смотрели ему вслед, потом, сдавленно кашляя, бросились вверх по лестницам святилища.

Так в одночасье Шульва из процветающего города превратилась в гигантский склеп, в громадный памятник отважным королю и королеве — и всем их подданным, чьи тела устилали улицы, будто сухая листва — дорожки сада осенью.

Вельстадт так и не смог забыть это зрелище.

Он рассказывал эту историю Рейме лишь однажды — после доброго десятка лет знакомства, как-то раз крепко выпив после тяжёлого похода. Усталость и вино развязали язык старому немёртвому солдату, словно отомкнули спрятанные в самых дальних закоулках памяти заржавленные сундуки с тяжёлыми воспоминаниями. Рейме слушал товарища, и эти жуткие картины как наяву проплывали перед его внутренним взором, накладываясь на его собственные воспоминания о полях, до самого горизонта покрытых мертвецами.

Да, прошлое Рейме было в каком-то смысле проще и грубее: он служил в войске одного из мелких княжеств неподалёку от нынешнего Дранглика. Когда Проклятие нежити стало распространяться со скоростью чумного поветрия, князь приказал отлавливать заражённых и сгонять на корабли, которые отправлялись в море… а куда — никто не знал. Рейме, который к тому времени уже не только убедился, что отмечен Проклятием, но и справился с первоначальным шоком и научился жить как ни в чём не бывало, умело скрывая ветвящиеся чёрные «щупальца» Метки на груди, быстро понял, что означают эти «путешествия в никуда», и сбежал, не дожидаясь, пока кто-нибудь из собственных солдат донесёт на него.

Скитаясь по разорённым и опустевшим землям, прячась от патрулей, вылавливающих немёртвых, Рейме прибился к группе таких же беженцев, как он сам, которые направлялись к побережью, следуя за туманными слухами о правящем там милосердном короле, который не только не изгоняет немёртвых, но и принимает к себе на службу. Так Рейме попал ко двору короля Вендрика.

Итак, оба нынешних Королевских защитника были немёртвыми. И им обоим до сих пор ни разу не приходилось умирать. Рейме не боялся Проклятия — страшило не оно, а опустошение, которое настигало немёртвого после нескольких смертей и воскрешений. То, что они с Вельстадтом были опытными воинами, признанными мастерами меча и магии соответственно, до сих пор оберегало их от смертей в самых опасных схватках. Но теперь…

Что так долго делали Вендрик и его войско по ту сторону моря? С чем они столкнулись? Какое сопротивление смогли оказать гиганты?

И почему из похода не вернулись не только люди, но и часть немёртвых?..

Когда суматоха во дворце после возвращения короля немного улеглась, отгремели салюты, отзвучали речи, отзвенели кубки, Рейме, выяснив у стражников, что капитана Вельстадта вроде бы видели в караульных помещениях, направился туда. Он шёл по знакомым до последней колонны и складки тяжёлых драпировок коридорам, смутно осознавая, что впервые за последние полгода снова узнаёт их — и наконец-то снова чувствует себя дома.

Потому что его лучший друг, его правая рука (точнее, левая — Рейме был левшой) и «запасная голова», его надёжный тыл и вечный оппонент в дружеских спорах — Вельстадт снова был здесь. Он вернулся. Он вернулся живым.

И Рейме больше всего на свете хотелось поскорее выяснить — насколько живым.

Открыв дверь в крошечный кабинет в караульных помещениях, который капитаны делили на двоих, Рейме застыл на пороге. Вельстадт сидел в кресле, устало откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Услышав звук открываемой двери, он молниеносно поднялся и обернулся ко входу. Он улыбался, ещё не успев увидеть, кто стоит в дверях — без стука сюда мог войти только его старый друг.

Известный своей сдержанностью и безэмоциональностью капитан Рейме сделал то, чего никак не мог сам от себя ожидать — шагнул к Вельстадту и крепко обнял. Отстранился, положив руки на плечи друга, заглянул в лицо.

— Без тебя здесь было… трудно, — улыбаясь, сказал он.

— Без тебя там — тоже, — отозвался Вельстадт со странной интонацией. — Мне нужно столько рассказать тебе! Там было…

— Погоди, — перебил его Рейме. — Прости, но я сначала… — он отступил на шаг, отвернулся, глянул на стену, на висящий над столом небольшой портрет Вендрика, потемневший от факельной копоти. — Я должен спросить, — он медленно, словно через силу, снова перевёл взгляд на лицо друга. — Скажи… Ты там умирал?..

— Да, — спокойно сказал Вельстадт. — Трижды.

Рейме резко вдохнул. Ему казалось, что он готов к такому ответу… И всё равно эти слова напугали рыцаря до дрожи. Его друг трижды побывал за пределом, за который Рейме так страшился заглянуть. И он до леденящего ужаса боялся задать следующий вопрос… Но Вельстадт всё прекрасно понимал. Он знал о самом глубоком страхе Рейме. И он предупредил этот вопрос.

— Ничего особенного, — сказал он небрежно. — Просто сильная боль, в глазах темнеет… А потом ты оживаешь у Костра, и у тебя при этом ничего не болит. Ни одной раны. Просто прекрасно. Можно подниматься и возвращаться в бой.