— Если такое снадобье и существует, мне оно неизвестно. Вы можете добиться более крепкого сна, но это просто будет означать, что, если кошмары вздумают навестить вас, вам будет сложнее проснуться. Сны — это часть нашего проклятия. Не того, что несёт Тёмная Метка, а проклятия Тёмной Души. Проклятия родиться и прожить свой век человеком.

Он вдруг покачнулся и тяжело оперся на подоконник. Шаналотта испуганно шагнула ближе, но чернокнижник слабым жестом отстранил ее.

— Я — нежить, — тяжело выговорил он, глядя в шуршащую дождём темноту. — Я более, чем кто-либо может представить, мечтаю об избавлении от Проклятия. Метка грызёт, грызёт душу и тело, безостановочно… — Он провел рукой по лицу. — Но я постоянно думаю: а что означало бы избавление от Проклятия для меня? — Навлаан вдруг резко развернулся и шагнул ближе к Шаналотте. Инстинктивно отшатнувшись, девушка невольно подумала, что, будь чернокнижник живым, она ощутила бы тепло его дыхания. — Чего я жду от экспериментов Алдии, как ты думаешь? — глаза Навлаана сверкнули яростью и отчаянием. — Я жду одного — возможности умереть! Умереть человеком, а не… — чернокнижник снова отвернулся и уставился в ночь за окном.

Шаналотта, оцепенев, смотрела на него — и ощущала почти такой же холод, как в своих кошмарах, где она в одиночестве стояла посреди ледяной пустоши.

Вот что они испытывают…

Проклятие Нежити.

Не-жизнь.

Но и не-смерть.

Может ли жизнь радовать того, от кого даже смерть отреклась?..

— Алдия призывает на себя Проклятие, — глухо заговорил Навлаан. — Он надеется, что, став нежитью, подарит себе время для поиска исцеления. А я теперь понимаю, — в голосе тёмного мага зазвучала какая-то детская обида, — Проклятие не дарит время. Оно лишает нас времени! Мы больше не движемся от рождения к смерти. Мы не плывём в потоке времени, а застываем в одной точке. Как утёс посреди русла. Но поток всё равно рано или поздно источит камень. И мы исчезнем. Навсегда. Весь человеческий род исчезнет. Всё напрасно…

— Не отчаивайтесь, — мягко сказала Шаналотта. У неё самой на душе сейчас лил такой же ледяной, серый и беспросветный дождь, как за окном, но она не могла не проникнуться сочувствием к сломленному страхом и тоской Навлаану. — Может, отец ещё успеет…

— Не думаю, — с горечью сказал чернокнижник. — Тьма всегда переигрывает свои порождения. На то она и родитель, чтобы быть сильнее и хитроумнее детей.

— Его уже никак не спасти? — холод стиснул сердце с удвоенной яростью.

Навлаан обернулся и посмотрел в глаза Шаналотте.

— Ты винишь меня в том, что случилось с Алдией, — сказал он с горькой усмешкой. — Что ж, это вполне логично. Моя репутация… Говорит сама за себя. Но Алдия когда-то поверил мне. Он увидел то, что не хотели видеть другие. То, что намерения мои означали на самом деле. Я не хотел приносить в жертву никого, кроме самого себя. Но я не учёл… — Навлаан вдруг замолчал и поднёс руку к горлу. Лицо его исказилось, как от боли. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул с каким-то странным присвистом.

— Чего вы не учли? — нетерпеливо спросила Шаналотта.

Навлаан опустил руку и глубоко вздохнул.

— Я думал, что научился договариваться с Тьмой. Думал, что, если соглашусь на её условия, она будет играть честно. Я переоценил… Сильно переоценил себя. И её — как достойного противника. Сейчас мне даже странно вспоминать… Каким я был наивным. И это я, проживший на свете не один человеческий век! Но Тьма слишком хорошо знает нашу природу. Потому что она и есть наша природа. Грандаль был прав… — Навлаан закашлялся и замолчал.

— Кто такой Грандаль?

— Грандаль Идущий во Тьме, — сказал Навлаан, отдышавшись. — Это единственный из известных мне магов, кто признал Тьму и добровольно отдался ей. И он проповедует, что Тьма — это не ужас и не гибель, а что-то вроде материнского чрева для каждого человека. Нужно почитать породившую тебя мать, и тогда тебе воздастся по заслугам.

— И его Тьма не разрушает?

— Нет, он, похоже, и в самом деле научился ладить с ней. К сожалению, поладить с ним самим почти невозможно. Я смог выпросить у него только одно заклинание. И оно как раз помогает защититься от Тьмы… Странно.

— Ну, если он лучше других знает, с чем имеет дело…

— Да, возможно… Так вот, я готов был предложить Тьме очень многое. Но Алдия… Он пошёл дальше. Я показал ему путь к Тьме — а он стал прокладывать его дальше вглубь. К самому её сердцу. Он готов был предложить Тьме больше — и, конечно, она не отказалась… — чернокнижник вдруг согнулся, обхватил себя руками, резко отвернулся от девушки и, пошатываясь, быстро зашагал прочь.

— Мастер Навлаан? — обеспокоенно окликнула его Шаналотта. — Вам плохо? Вам как-то помочь?..