Затушив свечи, Тиль легла в кровать, но сон все не шел. Она долго рассматривала стены своей комнаты, обитые голубым шелком с узором из цветов, белые резные панели, украшенные позолотой, камин из белого мрамора, тщательно протопленный к её приходу, а мысли все возвращались к Ричарду, который находится в тюремной камере, в кандалах и раненый. Она не могла забыть его взгляд, когда он шагнул в коридор. Ей казалось, что щека все еще хранит тепло его руки. В этот момент Тиль особенно ненавидела свой затхлый городишко, и толпу, вырастившую трех бездельников, которые только и знали, что нарываться на неприятности. Вдобавок, она чувствовала вину за то, что невольно оказалась причиной всего. Не склонная обычно к самобичеванию, девушка прекрасно понимала, что согласись она выйти замуж за Ганса, всего этого могло и не быть. В перерывах между размышлениями, она забывалась коротким тяжелым тревожным сном, который быстро заканчивался. Едва забрезжил рассвет, Тиль поспешно вскочила, умылась холодной водой и причесалась. Выложив из дорожного сундука все платья, она очень придирчиво осмотрела их. Сначала она выбрала зеленое, но к нему у Тиль была лишь весьма вычурная шляпка с тремя завитыми страусинными перьями, которые фривольно ниспадали на плечи, что могло быть расценено как легкомыслие. Голубое муслиновое, скорее, подходило для дружеского вечера с танцами, зеленое в темную клетку было слишком простым. Наконец её взгляд упал на платье, предназначенное для верховой езды. Сшитое из темно-серого блестящего шелка, оно состояло из широкой юбки и жакета, под который одевалась белая с кружевным жабо рубашка. Наряд завершали темно-синие высокие, до локтя перчатки из лайковой кожи и цилиндр с вуалью, который она по здравому размышлению, заменила достаточно скромной шляпкой из синего же бархата. Волосы она заколола на затылке. Даже не посмотрев на себя в зеркало, она спустилась вниз. Очередной лакей, встреченный по пути, проинформировал, что милорд завтракает в малой столовой. Тиль легко нашла туда дорогу. Князь сидел на том же месте, что и вчера. Девушка вообще заподозрила, что он не выходил из комнаты, хотя сегодня на фон Эйсене был слегка старомодный костюм из серого бархата, расшитый серебром. Как правило, такие костюмы надевали придворные на церемонию представления ко двору своих отпрысков. Серебряная тяжелая цепь на груди с изображением головы дракона с глазами-изумрудами завершали наряд.

– Я смотрю, вы тоже решили встать пораньше? – при виде девушки князь грустно улыбнулся, - Напрасная жертва.

– Мне не спалось, - призналась Тиль.

– Мне тоже – кивнул он, - Я всю ночь думал… Это безумие. Я не должен был просить вас идти со мной.

– Я сама так решила, - возразила ему Тиль.

– Если бы не моя настойчивость... – он, тяжело вздохнув, помолчал, затем продолжил, не смотря на нее, - Я не могу просить вас губить свою жизнь из-за призрачной надежды на спасение моего сына. Поймите, чтобы не решил суд, вы все равно будете опозорены в глазах высшего света.

– Но если я не пойду с вами и не скажу то, что должна, я буду опозорена в своих собственных глазах, - девушка подошла к окну, и невидящим взглядом посмотрела сквозь стекло. По улице проехала карета. Чья-то служанка, возвращаясь с рынка с корзиной зелени, остановилась, заигрывая с лакеем из дома напротив. Мальчишка в огромном картузе пробежал мимо, торопясь исполнить поручение хозяина. Две дамы, медленно фланировали по улице, обмениваясь приветствиями со знакомыми. Тиль вздохнула.

– Садитесь, поешьте, - голос князя вывел ее из задумчивости. Она повернулась и покачала головой:

– Я не голодна.

Князь не стал настаивать. Время вновь потянулось. Медленно, будто сомневаясь, минутная стрелка на часах отсчитывала время. Каждое ее движение гулким эхом отзывалось в тишине комнаты. «Тик-так, тик-так,» -часы были неумолимы. Наконец, слуга объявил, что карета подана. Князь кивнул и подал Тиль руку. Они прошли холл и молча сели в дорогой экипаж с гербом на дверце и бархатными подушками внутри. Два ливрейных лакея прыгнули на запятки, и карета плавно покатила по дороге. Особняки с коваными решетками вокруг сменились красными кирпичными домами для рабочих, улицы становились все грязнее, яркие краски платьев и камзолов прохожих уступили место грубому сукну простой одежды, а они все ехали и ехали. Наконец, выехав из города, они проехали по абсолютно прямой ровной дороге к темной громаде старинного замка.

– Гнездо Драконов, наша цитадель с давних времен, - пояснил князь, отвечая на невысказанный ей вопрос. Карета въехала в тень, отбрасываемую высокими башнями, построенными из черного гладкого камня, проехала под сводами древних ворот, чьи щели между камнями были покрыты мхом и лишайником, копыта лошадей дробно застучали по каменному мосту над оврагом, который в древние времена в случае опасности заполняли водой. Каменная часть моста сменилась подъемной, деревянной, затем опять каменной. Экипаж проследовал по длинному темному туннелю, проложенному во второй крепостной стене, въехал в небольшой каменный двор и остановился. Князь вздохнул и на секунду прикрыл глаза, готовясь к неизбежному. Затем он выпрямился, его лицо приобрело надменное выражение, глаза зло засветились, черты лица слегка исказились, вторая сущность проступила сквозь них. Тиль вдруг увидела перед собой главу клана, перед которым склонялись драконы, бесспорно признавая его превосходство.

– Пойдем! – голос князя зазвучал одновременно тверже и громче, с раскатистыми нотками, словно вырываясь из глотки. Он первым буквально выпрыгнул из кареты, игнорируя помощь слуги, и протянул руку, помогая Тиль выйти. Девушка огляделась. Темные полированные стены замка блестели в лучах полуденного солнца так, что глаза болели от этого блеска. Блеск отражался в отполированных кирасах охранников, стоящих у тяжелых, дверей обитых медью. Тиль с интересом рассматривала одежды стражей: гофрированные воротники, широкие желто-красно-синие рукава, схваченные у запястий металлическими поручами, такие же панталоны, на ногах – полосатые чулки плотной вязки и темно-синие туфли. Руки в ослепительно белых перчатках сжимали алебарды. При виде спутника Тиль они почтительно взяли на караул. Слуги, вынырнувшие из темноты ниш, почтительно придержали распахнутые двери:

– Мессир.

Фон Эйсен поблагодарил их кивком головы и шагнул внутрь, увлекая за собой девушку. Тиль с опаской оглядывалась вокруг. Огромный коридор освещался лишь факелами. Множество людей вокруг заставило её чувствовать себя крайне неуютно. Она шла, гадая кто же их них дракон, а кто нет. Князь зашагал по коридору, машинально кивая в ответ на нерешительные приветствия, раздававшиеся из толпы. Кто-то из присутствующих демонстративно отвернулся, кто-то, наоборот, долго провожал их сочувствующим взглядом. Тиль слышала, как за их спинами тот час, будто морские волны, возникали перешептывания. Девушка понимала, как князю очень тяжело сохранять спокойствие. Каждый шаг давался ему с большим трудом, на лбу появилась испарина, но он все шел и шел, увлекая её за собой. Он остановился только у дверей, точной копии тех, через которые они вошли в коридор. Стражники, стоящие по обе стороны от них, вытянулись в струнку.

Фон Эйсен едва слышно вздохнул и шагнул внутрь. Тиль последовала за ним. В первые мгновения ей показалось, что огромный зал залит кровью. Девушка невольно отпрянула, но тут же поняла, что это всего лишь лучи солнца, проникающие сквозь красные стекла древних витражей. Молчание, воцарившееся под высокими сводами, как только они вошли, сменилось возбужденным перешептыванием. Небольшая группа людей, одетых в черные одежды, с гнусными ухмылками пристально рассматривала их. Гордо вскинув голову, фон Эйсен зашагал по проходу между рядами деревянных скамеек к небольшому возвышению, отгороженному от остального зала резными перилами коньячного цвета.