– Виски, - Конрад вновь повернулся к другу. Девушка смочила один из бинтов и сложила его, закрывая рану. Затем поднесла флягу к посиневшим губам Ричарда, убедилось, что он сделал несколько глотков, и вернулась к перевязке. Шелк был скользким, и импровизированные бинты постоянно соскальзывали. Тиль накладывала их один за другим, молясь, чтобы лекарство подействовало. Конрад уже давно вскочил на ноги, намереваясь вместе с приятелями дать отпор людям Амстела, окружившим помост.

– Хватит! – Олдрис Танкред поднялся со своего места, гвалт тот час стих, - Матильда фон Дерек, я требую, чтобы вы сейчас ответили искренне, лишь на один вопрос: вы пришли сюда и встали на защиту графа Ферранского. Какие у вас к нему чувства?

– Какое вам дело до моих чувств? – покачала головой Тиль.

– Ответьте! – вдруг попросил князь фон Эйсен, - Я прошу вас.

Девушка взглянула на князя. Он смотрел на нее горящими глазами, пытаясь понять, что она сейчас скажет. Не в силах противиться этому взгляду, Тиль опустила голову.

– Мне кажется, что я люблю его, - тихо сказала она.

В наступившей тишине её слова прозвучали очень громко. Все еще стоя на коленях, она с удивлением заметила, как напряжение в зале спадает, охранники убирают оружие, а князь медленно опускается на стул и закрывает лицо руками, чтобы скрыть слезы.

– Граф Ферранский, - торжественно произнес Олдрис Танкред, торжествующе улыбаясь, - Вы свободны.

Сразу же после слов Танкреда, начальник стражи с недовольным видом снял кандалы, и молодого графа обступили друзья, желавшие поздравить, Тиль оказалась в водовороте толпы. От шума голосов голова раскалывалась, лица сливались воедино.

Конрад буквально вытащил её из этой толпы и лично сопроводил в своем экипаже в особняк князя. Конечно, приличия требовали, чтобы она тот час покинула этот дом, но девушка настолько устала, что её сил хватило только на то, чтобы дойти до комнаты. Все та же молчаливая горничная помогла ей раздеться. Тиль казалось, что женщина смотрит на нее с явным неодобрением, но ей было уже все равно. Едва дойдя до кровати, она рухнула и наконец-то заснула.

Уже ближе к полуночи её разбудил шум. Выглянув в окно, она увидела, как из кареты, стоявшей у крыльца, вышли князь с сыном. Ричард был очень бледен, слегка шатался, но шел сам, упрямо мотнув головой в ответ на предложение помочь ему. Он еще не переступил порог, а весь дом тот час ожил. Радостно-изумленные крики, топот ног по коридорам, болезненным гулом отдавались в голове. Первым порывом девушки было спуститься вниз, но она побоялась, что граф Ферранский воспримет это как навязчивость с её стороны. Тиль откинулась на подушки и закрыла глаза, пережидая очередной приступ головной боли. Все слишком запуталось, и она не знала, что ей теперь делать. Услышав шаги около своей двери, она торопливо смахнула слезы, но слуга прошел мимо. Наконец, Тиль заснула.

На следующее утро девушка проснулась уже к полудню. На удивление, она чувствовала себя почти отдохнувшей, если бы не тихая горечь, поселившая в груди. Надев свое дорожное платье, она спустилась в столовую, позавтракала, и уже хотела было подняться наверх, когда дверь гостиной открылась, и девушка столкнулась лицом к лицу с князем, за спиной которого маячил Конрад.

– Мадмуазель, - князь безупречно поклонился и бережно взял ее руку двумя руками, - Я счастлив вас видеть.

– Добрый день, Ваша Светлость, - Тиль склонила голову в вежливом приветствии, - Как Ричард?

– Хотя вчера он гордо сам зашел в дом, полагаю, несколько дней ему придется провести в кровати. Надеюсь, вы помните Конрада Ингваза? – князь чуть отступил в комнату, но руку девушки, та и не выпустил, вынуждая её войти. Конрад почтительно поклонился.

– Рада вновь вас видеть, - она кивнула Конраду и выжидающе посмотрела на князя. Тот виновато улыбнулся:

– Я бы хотел поблагодарить вас за ваши слова, произнесенные вчера. весь мой клан признателен вам за спасение Ричарда.

– Но ваша светлость, - возразила девушка, - Я не понимаю, как мои слова могли так повлиять…

Конрад в изумлении посмотрел на главу клана:

– Мессир, она не знала?..

Тот покачал головой:

– Я бы никогда не стал просить мадмуазель фон Дерек об этом.

– Не знала что? – Тиль нахмурила брови.

– «Коль дева будет непорочна, любить виновного не сможет, и чистота ее объятий ему послужит оправданием!» - процитировал Конрад, - Вчера сказав, что вы любите этого болвана, имеющего счастье быть моим лучшим другом, (простите, мессир) вы фактически сняли с него все обвинения!

– То есть вы хотите сказать, что если бы я… и вы молчали!
– она осеклась, пытаясь совладать с собой, гнев разгорался в её груди, она с яростью посмотрела на князя фон Эйсена, - Какая низость! Как вы могли так поступить с собственным сыном!

– Прошу вас, присядьте! – князь кивком головы указал на кресло у камина. Под изумленным взглядом Конрада, девушка зло тряхнула головой, отказываясь подчиняться.

– Это просто чудовищно! – прошептала она. Фон Эйсен слегка наклонил голову, признавая её правоту.