– Что Вы наделали?
– с ужасом закричала я, надеясь, что Паллад услышит, - Это все Ваша магия! Вы что-то с Лионом сделали и он взбесился!

Мой истошный вопль насторожил колдуна, он нахмурился и подался вперед, коротко рявкнул и через пару секунд откуда-то сверху со скалы спрыгнули еще двое. Ага, двое. В охоте на Паллада осталось двое или трое. Это уже куда лучше. Ну а теперь, моя дрессированная собачка, вперед! И я опять рванула на себя амулет, висевший на груди Лиона. Надеюсь, все получится, уговаривала я себя. Надеюсь, я не ошиблась. Надеюсь, Паллад не затыкал себе уши и не задержится где-то там, ведь мне неизвестно, сколько времени способен продержаться лорд Лиэтта без амулета!

А Лион тем временем злорадно обвел глазами троих противников, посмеиваясь и едва слышно фыркая, а потом внезапно прыгнул вперед, лишь на лету отпустив мою руку. Колдуны дружно выбросили руки, но еще до того, как их магия подействовала, один из них уже был отброшен в сторону мощным ударом такой силы, что впечатался в скалу и теперь медленно сползал вниз под тяжестью собственного тела. Зато двое других не сплоховали. Они даже не оглянулись на своего третьего товарища, с хриплым стоном падающего на землю. Они не сказали ни слова, и в этом молчании было куда больше угроз, чем в самом душераздирающем крике. Они не сделали ни одного лишнего движения, но каждый их жест был отточен, как великолепный клинок. Черные плащи крыльями нетопыря взвились за их спинами - и это все, что я успела заметить. Они столкнулись с Лионом в воздухе, в прыжке такой неимоверной грации и скорости, что я ошеломленно раскрыла рот, а когда его захлопнула, озадаченно и смущенно, все уже было кончено - Лион лежал на земле у их ног, скрюченный, связанный невидимыми путами, явно причиняющими ему сильную боль, орущий благим матом так, что мне невыносимо хотелось зажать уши. Однако тогда же стало очевидным, что и Писцам победа далась не с такой легкостью, на которую они рассчитывали. Один из них пошатнулся и отошел в сторону, согнувшись в три погибели и жадно глотая воздух. Второй, постарше, седовласый, держался по-прежнему невозмутимо, вперив свой мрачный взгляд в лежавшего у его ног извивающегося человека, но стекающие по щекам крохотные струйки пота, столь откровенно блестевшие в свете догоравших на земле факелов, говорили сами за себя. И все-таки он сдерживал Лиона. Он мог, он сумел, а раз так - сумеет и дальше, и это вселяло в него уверенность, я чувствовала эту его гордость... А вот я не добилась ничего, скорее наоборот. Я рассчитывала на отсрочку, которую может получить Паллад, если силы колдунов будут брошены на разъяренного иффиша, но сумел ли он воспользоваться этим преимуществом? Возможно, я слишком переоценила его способности, возможно, наше взаимное недопонимание не позволит ему вовремя распознать мои намерения. Возможно, в его планы вовсе не входила драка с Писцами или, наоборот, он рассчитывал на нападение, а я нарушила эти планы... Возможно, возможно, возможно... В моей голове вмиг крутилась сотня вариантов, но я не была уверена, был ли хотя бы один из них верным...

Шум, лязг оружия и крики где-то за моей спиной заставили меня резко развернуться. Из полутьмы, из-за чернеющих толстых стволов в неровный круг света брошенных на землю факелов вдруг выскочили несколько человек и, бестолково размахивая оружием, помчались прямо на меня. Их глаза были расширены от ужаса, рты перекошены страхом и криком, волосы взъерошены. А за ними в круг света прыгнул Паллад. В одной руке он сжимал амулет, в другой - обнаженный меч.

Маг был спокоен. Слишком спокоен. Пустое бледное лицо, больше похожее на застывшую восковую маску, тягучие медленные жесты, прячущие силу, отрешенные глаза, лишенные каких-либо эмоций... Он был в трансе. Если бы я не провела рядом с этим человеком последние несколько дней, я бежала бы от него как от чумы. У него не было зловещих рисунков на щеках, его плечи не покрывал чудовищный черный плащ, но ужаса он внушал не меньше, чем его противники. На миг наши глаза встретились. Не знаю, что он там увидел, но на мгновение зрачки его неприязненно дрогнули..., а потом все завертелось со скоростью колеса, сброшенного с горы. Коротким рубящим жестом Паллад приказал мне лечь, когда мимо меня промчались дядины люди, в безумии целящиеся в опешивших от такой наглости двух колдунов, воздух внезапно накалился и взорвался огнем, разбросав шипящие искры на одежду, которая тут же занялась. Я бросилась к лежащему Лиону, туша одежду на нем и попутно натягивая ему на голову толстую шапку со спрятанным внутри амулетом. Он яростно ругался, пытаясь разорвать связывающие его невидимые путы, извивался и метался, и я металась вместе с ним - моих сил не хватало, чтобы сдерживать его, и я тряслась на нем, как на спине необъезженного быка. Потом кто-то споткнулся и упал на меня сверху, основательно прижав к лорду, и вес нас двоих слегка утихомирил разбушевавшегося Лиона. Со всех сторон разносились крики боли и ярости, чьи-то ноги то и дело пинали меня. А я, едва дыша, прижимала ко лбу Лиона шапку с амулетом, надеясь лишь на то, что овчина не даст проявиться моему Дару и сила амулета все же подействует.

Когда вдруг все кругом затихло, я с трудом держалась, чтобы не потерять сознание. Перед глазами плыли черные круги, скользкие и устрашающие, а желудок с трудом справлялся с тошнотой. Потом с меня сбросили тяжеленное чужое тело, и единственное, что я могла - это судорожно дышать и всхлипывать, сжавшись в комок и прижав руки к груди. Мне казалось, тело мое основательно расплющено, ребра сломаны, а легкие превратились в сплошную кашу. Но Паллад не дал мне и минуты на саможаление:

– Некогда разлеживаться, - грубо сказал он, сильным рывком приподнимая меня вверх. Из-за резкого головокружения меня повело в сторону, но неожиданная грубость мага меня сильно разозлила и злость эта была так велика, что я разом пришла в себя.

– Вот еще, - фыркнула я, отстраняясь. И оглядываясь. На небольшом пятачке дороги, окруженном скалами подобно двум оберегающим ладоням, трудно было устроить большее разрушение, чем то, что я увидела. Каменное основание справа оказалось разрушенным, из-под груды камней торчали чьи-то ноги. Трое колдунов лежали поодаль, их руки были связаны, но брошены они были там, где и упали. Кажется, они были живы, но чтобы увидеть это, мне пришлось долго всматриваться - дыхание лежащих было неровным и неглубоким. Несколько воинов моего дяди, в том числе и командир, валялись в самых немыслимых позах, изломанные и окровавленные, кое-кто стонал, иные не издавали ни звука, а над ними совершенно молча, в состоянии полного ошеломления стояли четверо оставшихся сравнительно невредимыми. Их остекленевшие взгляды то перебегали с одного тела на другое, то застывали в одной точке, руки, по-прежнему сжимавшие оружие, расслабленно и бесполезно опустились...

– Эй, вы, помогите, - рявкнул рядом со мной Паллад и я чуть не подпрыгнула от неожиданности и возмущения. Но маг обращался не ко мне. Пока я с содроганием осматривала поле боя, то не заметила, когда Паллад успел привести лошадей, и не только наших, и теперь пытался взгромоздить на лошадь Лиона. На его грозный окрик двое из стоявших поодаль дядиных людей вдруг подхватились и бросились на помощь.

– А славная была... заварушка, - пробормотал лорд Лиэтта, складываясь, как тряпичная кукла и хватая воздух ртом, когда чужие руки рывком приподняли его, - Очень... весело.

Шапка сползла ему на одно ухо, практически закрывая глаз и левую щеку, из-под овчины торчал край амулета, но ничего забавного в этом не было. Лицо Лиона посерело, постарело, черты заострились, закаменели, на лбу и верхней губе выступил пот, глаз болезненно полуприкрылся веком и второй норовил закатиться. Мужчина тяжело дышал, с трудом держался в седле, просто-напросто припав к шее лошади, руки упали и бессильно сжимали поводья.

– Неплохо мы все устроили, не правда ли?
– тихо спросила я, осторожно касаясь его щеки пальцами, затянутыми в перчатку.

– Вы понимаете, леди, чем рисковали?
– нарочито сдержанно спросил Паллад. Я обернулась. Маг стоял рядом. Он умело поправил подпругу, еще раз наскоро проверил ремни, удерживающие седельные сумки, и быстро вскочил в седло. Жесты резкие, гневные, полные едва сдерживаемой ярости. И в его глазах не было ни расположения, ни жалости, ни теплоты. Если когда-то во мне и промелькнула маленькая злорадненькая мыслишка о том, как он будет мне благодарен за помощь, как оценит мою сообразительность, то она умерла под этим ледяным взглядом. Если Паллада что-то и интересовало, то ни в коем случае не мои потуги быть полезной.