"Неужто я мертв?", - думал Коинт, смотря на скалящееся чудовище.
– "И ведь нет никого из свиты. И Бык не последовал за мной, и Фирмос... Только этот мальчик со сверкающими глазами... Может, это вещий сон? И клыкастая дева поведает мне, как спасти мой род? Явь... Нет, всё верно, это сон-видение, посланный мне Четвертым богом..."

– Веди, - приказал он, и ведьма, отскочив в сторону с грациозностью лани, бросилась в чащу. Коинт пустил коня вскачь, позади едва поспевал Алтангэрэл. Деревья будто бы расступались перед ними, и Коинт отчетливо видел светлую женскую фигуру, несущуюся впереди быстрее молодого оленя.

"Видение", - убеждал себя Коинт.

Сверкнула молния, и в её ослепительном свете всадники вылетели на поляну. Коинту показалось, что ведьма водит их кругами, но потом он разглядел впереди покрытую мхом хижину и кучку оборванцев, сидящих близ покореженного крыльца. Они же, завидев всадников, мигом повскакивали на ноги, подняли дубины и тесаки, что-то завопили, обескураженные. Коинт не стал медлить - ударил коня в бока и на полном скаку влетел в толпу. Король и сам не заметил, как в его руках оказался меч. Первый удар он нанес наугад, вторым раскроил голову кричащему что-то оскорбительное здоровяку. Кровь обагрила лезвие, и Коинт возликовал. Он ждал этого момента, жаждал ощутить чужой страх, чужую смерть от его карающей длани. Он упивался безнаказанным убийством. С каждым ударом, с каждым предсмертным вскриком Коинт обретал уверенность в собственной значимости. Он может вершить чужие судьбы, а, значит, не потеряет власть и над своей.

Разбойники вопили и пытались драться. Конь под королем, повинуясь приказам всадника, крутился из стороны в сторону, открывая новые головы для удара. Кто-то запрыгнул на круп. Коинт, опьяненный боем, упустил этот момент, за что немедля и поплатился - его выбили из седла. Удар о землю на один вздох отодвинул пелену видения. Пророкотал гром, сверкнула молния, и, раскромсав последний подвернувшийся череп, Коинт опустил меч и замер. Мгновение он оглядывал поле боя, а потом, проведя ладонью по лицу, двинулся к хижине. Оборванцы снесли дверь, и шерстяная тьма заброшенного дома выползла на крыльцо, выпростав когтистые лапы. Коинт переступил через них, и его окружила чернота.

– Благодарю тебя, мой господин, - послышался голос. Король обернулся. Острозубая девушка вошла в дом, неся в руке сияющую лучину. Два кривых рога, венчавшие голову незнакомки, задели притолоку. Коинт сморгнул и крепче сжал меч. В хижине посветлело - лучина горелая ярче факела. Свет, цепляясь за паутину, развешанную по стенам, красил её серебром. Тьма фыркнула и забилась в угол.

– Вот спасибо, король, - раздался дрожащий, слабый голосок. Коинт пропустил девушку и огляделся. На скамье, под заколоченным окном, сидела маленькая, уродливая старуха. Она улыбалась, кивая.

– Спасибо, что привели домой мое дитя, - старуха сползла со скамьи и, кряхтя, поманила рогатую деву.
– Иди сюда, гулящая. Смотри, как долго я тебя ждала!

Девушка, отдав лучину Коинту, подошла к старухе и, склонившись, обняла её. Старая карга выпрямилась, потянулась вверх. Руки, лежавшие на узкой спине девушки, стали светлыми, гладкими. Седая прядь потемнела, косынка упала на плечи, дав свободу потоку черных, блестящих волос. Старуха чуть откинула голову - морщины исчезали, кожа стала гладкой, ровной. На щеках заиграл румянец.

– Ну, полно, а то дотянешь меня до безгрудой юности, - помолодевшая старуха отпихнула от себя рогатую девушку и уверенно шагнула к Коинту. От красоты ведьмы захватывало дух. Лицо с тонкими чертами обрамляли темные локоны, отливающие медью в свете лучины, глаза искрились, подобно чистейшим топазам, мягкие, полные губы расплывались в улыбке, показывая жемчужно-белые зубы.

– Она дала тебе слово, я его исполню.

Ведьма подошла к Коинту так близко, что он ощутил её дыхание на своем лице. Поношенное старушечье платье стало ей коротко, и длинные стройные ноги, выглядывавшие из-под юбки, приворожили короля сильнее синих глаз. Ведьма рассмеялась и, коснувшись подбородка Коинта теплыми пальцами, заставила посмотреть ей в лицо.

– Ты не найдешь мать своего наследника среди живых, - прошептала женщина. От неё пахло теплым молоком, и вся она была мягкая и податливая, как масло.
– Иди на запад, к вратам черной смерти, ищи тень в центре круга. Бери в жены деву, на голову которой призраки наденут корону, ибо настал её черед править.

Он ощутил прикосновение теплых, нежных губ к своей шее. Лучина упала на пол, и тьма сокрыла женщин от его взора.

– Помолись за меня тринадцати богам, - прошептала ведьма и исчезла. Коинт тряхнул головой, провел ладонью по лицу, пытаясь избавиться от наваждения. Что-то неумолимо тянуло его вниз, к полу. Меч, который он всё ещё держал в руке, стал непомерно тяжелым. От тишины опустевшего дома звенело в ушах, а снаружи шумел дождь.

Пошатываясь, Коинт вышел на воздух и застыл в дверях. Ливень шел стеной, отгораживая лес от поляны. У двери, держа лошадей, стоял Алтангэрэл. Его глаза утратили магический блеск. Мокрый, потрепанный, юный маг выглядел жалко.

– Она сдержала слово?
– с надеждой в голосе спросил он.

Коинт, кивнув, оглядел поляну. Тела разбойников лежали в грязи, земля словно бы поглощала их. Один ещё постанывал и шевелился, и Коинт, расправив плечи, шагнул было вперед, решив завершить дело, но его остановила неожиданная боль. Король пошатнулся, опустил голову и увидел, что одежда его с левого бока порвана, и куски ткани потемнели и обвисли. Коинт зажал рану свободной рукой. Теперь он чувствовал боль, и жар, разливаясь по телу, подкатывал к сердцу. Коинт кашлянул и захрипел. Алтангэрэл, не медля, бросился к королю.