– Почему ты не убил его магией?
– спросила она, касаясь окровавленного лезвия.

– Слишком дорого для ничтожества, - Алтан шагнул к ней и тут же отступил, будто почувствовал, что подошел слишком близко.
– Возьми себе.

– Кинжал?

– Да. Перстень от мертвых, клинок от живых.

– Спасибо..., - тихо, едва слышно прошептала она, сжав в ладони рукоять стилета.

Она ни в чем не уступит Патриции. Она сумеет постоять за себя.

***

Алтангэрэл издали наблюдал, как Глория идет к своему дому. Пропажу, конечно, обнаружили, и по улице носились перепуганные, растрепанные слуги. Маг прислонился к стене, не сводя глаз с темного плаща юной донны Глории. Лучше бы она рыдала в три ручья и жаловалась на свою безрассудность и горькую судьбу. Лучше бы она была слабой. Но Глория взяла стилет, а те, кто готов бороться, от магии не отказываются.

Он бросил взгляд через плечо, на дворец. Сегодня он убил, защищая дочь предателя, и когда та захотела свидетельствовать против своего отца, отмахнулся от её наговоров. Королеве бы такое решение не понравилось. Ей нужны все свидетели, которых только можно найти. Впрочем, если бы не приказ королевы, он бы не наткнулся на Глорию и этого слизняка, чьей кровью он омыл руки. Оказывается, "дарить свободу" не так уж и сложно. Зря королева пугала его.

Алтан навел морок, закрывая лицо, встряхнулся и потрусил к храму Водолея. До ночи следовало узнать, кто такой учитель Нит на самом деле. Нужно было спросить у Глории, но разве имел он на это право... В подобном качестве должность королевского чародела Алтану не нравилась. Натянутые нити проклятья звенели вокруг, а ему приходилось выполнять роль соглядатая, исполняя приказы королевы, у которой и без того хватало наблюдателей. Но нет, она выбрала его. Не показала своих карт и игроков, а вынудила одного бродить по улицам Диеннара, вынюхивая и выспрашивая...

Она сомневалась в остальных? Или считала, что маг справится с подобным приказом лучше? Алтану надоела и королева, и вонючий Диеннар, и его грязные жители, и летняя дурная жара, и вечный морок, и пыльный костюм каменщика. Но сегодня он спас Глорию. Сегодня она была ближе, чем когда-либо. И ей до сих пор нужна его помощь. А, значит, можно и потерпеть.

– В следующий раз не барабань по ребрам. Покричи мне в уши.

Змееныш, обернувшись вокруг шеи и устроившись на плечах Гидеона, оглядел его череп.

– Где уши?

– И то верно, - помолчав, печально ответил скелет.
– Будешь жариться на солнце или спрячешься в ребрах?
– он распахнул свой наряд на груди. Змееныш, вздохнув, скользнул вниз, повозился меж костей и, наконец, устроился за грудиной. Гидеон оставил небольшой зазор между полами одеяния, чтобы его спутник мог при желании видеть, что происходит впереди.

– Пойдем в Золотое Яблоко, - произнес скелет, накидывая капюшон.
– Мне нужен лук.

– Лук?

– Оружие, которое пускает стрелы.

– Зачем оружие?

– Не знаю.

Гидеон хотел ответить: "Чтобы убивать чудовищ", но соврал. Ему не хотелось объяснять спутнику, кто такие чудовища. Он не имел ни малейшего желания причислять себя к оным, но по имеющемуся у него объяснению выходило именно так.

– Почему не взял мечи?

Змееныш говорил про клинки, брошенные в яме.

– Не люблю мечи, - прощелкал Гидеон. И снова пришлось солгать.

Двуручник, выкованный лучшим кузнецом Риеннара, стал ему подарком на шестнадцатилетие. Гидеон тогда уже постиг основы боя на мечах, но двуручник оказался слишком тяжел для тощего юнца и до восемнадцатилетия принца хранился в оружейне короля, рядом с фамильным клинком королевской семьи, Префекором Великолепной Смертью. Меч королей Риеннара был изготовлен из костей козерога, побежденного предком Гидеона, много веков назад. Подаренный двуручник не имел права на имя, ведь после смерти отца принц взошел бы на трон и принял бы из рук первой женщины королевства Префекор, а надобность в обычном мече бы отпала.

Но принц так и не стал королем. Префекор пылился в Риеннаре, хотя, как думал Гидеон, костяной меч неплохо бы смотрелся в руках скелета. Но мечи тяжелы и в дальнем бою бесполезны, а Гидеон предпочитал избегать ближних столкновений. Всё-таки он был скелетом, без плоти и крови, и привык использовать легкость своего обреченного тела, не рискуя превратиться в игрушку для противника. Будь он человеком, вряд ли мамаша змееныша смогла бы оторвать его от земли и трясти, как куклу. Эта мысль разозлила Гидеона, и к селению он двинулся в дурном настроении. Конечно, там он не найдет лук, но, возможно, раздобудет материал для самодельщины.

От раздумий его отвлек нарастающий шум. К нему кто-то летел, хлопая крыльями. Гидеон, инстинктивно присев, вскинул голову, да только и успел, что разглядеть темное, похожее на получеловека-полуптицу, чудище с огромными крыльями, покрытыми то ли чешуей, то ли короткими перьями.

– Что там?
– завозился змееныш.

– Вот поэтому мне нужен лук, - ответил Гидеон, выпрямившись. Тварь двигалась стремительно - за считанные мгновения она превратилась в черный штрих на сером полотне.
– А нам с ним по пути... Пойдем, посмотрим, куда оно торопится. Никак в Золотое Яблоко снова пришли меченые, перебудили бедных жителей, и те покидали их в яму. А гниющее мясо привлекает падальщиков.

– Зачем в яму?

– Чтоб умерли с голоду.

– Жители - чудовища?

Гидеон раздосадовано клацнул зубами.

– Увидишь. Прекрати елозить, иначе поедешь на плечах.

Змееныш послушно затих, а Гидеон ускорил шаг. На горизонте уже зубились остатками крыш дома Золотого Яблока. У местных была уйма времени все починить, жаль, только материалов не имелось. Деревья сгнили, поля высохли. Запад умер вместе с его обитателями. И ничего здесь не осталось от некогда цветущего края - ни плодородной земли, ни чистой воды, ни добрых людей.