— Пусть идёт. Я до рощи не ходил.

— Может, пойдём с ним?

— Зачем? Я не знаю, как там выживать. А ты? — я пожал плечами. — Ну и зачем тогда туда идти?

— Вдруг за рощей тоже есть люди?

— Слишком опасно, чтобы рисковать ради этого. Пройти рощу гораздо сложнее, чем кажется.

— Разве ты сам не хочешь уйти отсюда в другой город?

— Я хочу выжить, а уже потом выбирать место для выживания. Намного удобнее, если ты знаешь территорию: где можно укрыться ночью, где клюёт рыба и прочее.

— Каждый преследует свои цели…

— Ну и к чему ты это?

— К тому, что ты никогда не отказывался пройти чуть дальше исследованных полей и занести новые данные на карту! Просто я не понимаю этого изменения в приоритетах. Мы могли нарисовать карту тех мест, куда, возможно, уже сотни лет не ступала нога человека.

— Вот именно! Это дикие места, туда никто не ходил, а, значит, и человек будет лишним. Нельзя вторгаться в ту природу, где ты станешь не только нежданным гостем, но и редкостным деликатесом.

— Разве мы уже не вторглись на чужие охотничьи угодья? Нас явно не ждали на этой планете после начала Новой Истории.

— Мы быстро адаптировались. Отдали необходимую жертву, закрепили знания и пользуемся ими. Я не хочу ради туманных идей рисковать чьими-то жизнями, зная, что ответственность целиком лежит на мне, как на проводнике в те места, где я никогда не появлялся. Надеюсь, с этим мы разобрались.

— Мы всё равно ещё не договорили!

— Я договорил, — Кас взвалил четыре мешка на себя и пошёл в сторону ворот. Кажется, это был самый мерзкий способ уйти от темы из всех, что я видел.

— Значит, один пойду! — я взял свой рюкзак, который Кас вытащил из моего же дома, забрал под руки два мешка и поспешил уйти за ним. Мало ли кто нас слышал.

Чем дольше я таскал провиант, тем больше осознавал, в каком отчаянии сказал Касу своё последнее слово. Еда уходила мгновенно, многим не хватало, а каждая ходка занимала минут сорок. В лагере назревала ужасная тоска, вопрос холода становился всё отчаяннее, так как за одеждой идти было просто некому. Пошли слухи, что эту ночь нам точно не пережить, и невольно в них верилось: недвусмысленный кашель у некоторых людей говорил, что мы рискуем подхватить заразу. Нет, всё-таки слишком много людей.

— Джон, — я поймал его, когда он шёл помогать. — Ты дорогу-то до своего бункера знаешь?

— Ну, мне не помешала бы карта местности, которую ваша охрана изъяла при аресте, но, в целом, я знаю, куда идти.

— Значит, уходим сегодня же, как появится возможность.

— А что Кас?

— Пойдёт своей дорогой, — я постарался придать своему голосу максимальное безразличие.

— Тогда лучше уходить ночью. Не думаю, что нас, а тем более меня отпустят так просто.

— Ночью? Без оружия?

— Всё будет нормально. Сюда же я как-то добрался?

— Это не аргумент. У тебя есть винтовка?

— Дали, пока хожу в город.

— Хорошо, тогда возьми её с собой

— Если пойдём налегке, то выйдет быстрее.

— Кто из нас охотник?! Этот лишний груз может спасти жизнь, так что перестань делать вид, будто у тебя всё схвачено. Не торчал бы в тюрьме, если бы всё было так гладко.

Джон лишь кивнул в ответ. Наверное, вся эта история меня злила. Нервировало бездействие большинства вполне здоровых людей, которые, как оказалось, были до мозга костей городскими, неспособными постоять за себя из-за страха. Я боялся, что даже эти чудом уцелевшие люди умрут из-за своей неподготовленности. Джон боялся терять время впустую, и в его боязни виделось что-то древнее, не свойственное современности, а Кас… Кас, похоже, не боялся. Ему было похер на человеческие жизни, и факт необходимости в напарнике стал для него досадным обременением, а не чем-то жизненно важным в условиях постоянной опасности. Это всегда чувствовалось, это же и тянуло показать себя: Кас давал свободу действий там, где другие не давали даже отступить от себя на шаг, он мог потратить время, но дать необходимый новичку опыт и практику, коих не хватало даже после академии. А практика была в разы важнее, когда дело доходило до схватки.

С вечером тревога выросла. Сумерки теснили всех к огню, заставляли пренебрегать невыносимым жаром пламени. Сотни душ копошились между собой, как трупные черви, бодались за место потеплее, и чуть ли не грызли друг другу глотки. Джон подошёл ко мне удивительно тихо, даже не хрустя снегом, и жестом показал, что пора идти. Я в последний раз посмотрел на этих обречённых, схватил всё необходимое и пошёл за ним.

Шли молча, быстро удаляясь от города, словно не шли, а бежали по ветру. Джон взял с собой винтовку и найденный где-то вещмешок, в то время как у меня на спине ощутимым грузом лежали приготовленные вещи. Я с непривычки постоянно озирался по сторонам, надеясь увидеть хоть что-то, пока мой спутник, будто бессмертный, лишь смотрел перед собой и иногда дул в свисток, создавая противный, близкий к ультразвуку писк.

— И что, именно это тебя и спасает?

— Ну да. А что, думаешь, я вру? Только чего ради? Чтобы сдохнуть, не успев и глаза разуть, как следует? Это приспособление уже не раз проверяли на поверхности, и я готов проверить ещё раз.

— А я не готов!

— И не придётся, просто доверься.

Нависла долгая пауза.

— Когда привал?

— Уже устал?

— Просто спросил.

— Хотелось бы всю ночь не останавливаться. Я всегда в таком темпе и шёл, а утром отдыхал.

— Понял.