— На первый! — бросил он, зайдя в кабину. Как только черноусый лифтёр закрыл двери и нажал на рычаг, поведение Клавдикуса резко изменилось. Он поспешно выхватил из кармана маленькую резиновую грушу с приделанной стеклянной трубочкой, заполненной тонким, белым порошком. Он сунул трубочку в нос, нажал на грушу — и вдохнул порошок: зажмурился, и тихонько выдохнул сквозь зубы. В носу забегали искорки. Через пару минут раздражительность пройдёт, а через полчаса — наступит блаженное спокойствие, окрашенное тёплыми и радостными цветами.

Он часто ездил в лифте один, подозревая, что Даяна за ним шпионит. А бессловесной обслуге пассажа ни до чего не было дела, и им можно было доверять. На душе похорошело, забылись даже двое гадких мальчишек. Клавдикус и впрямь ненавидел «бесцветных». Как ни скрывал он свои визиты в предместья (а где ещё разжиться лучшей «райской пыльцой»?), во взгляде каждого встречного без брямки ему чудилось узнавание и насмешка. Когда уже этих мерзавцев выдворят из приличных районов?..

Лифт дрогнул и остановился. Клавдикус поспешно убрал распылитель в карман, открыл глаза… И с удивлением понял, что, во-первых, лифт остановился на полпути — рычаг торчал на метке «6». А во-вторых лифтёр вовсе не спешил открывать двери. Более того, он — и это было вовсе невероятно — обернулся и спокойно разглядывал Клавдикуса, сложив руки на груди.

— Ты что? — скорее удивлённо, чем разгневанно, выговорил старик. — Чего пялишься? Как ты сме…

— Клавдикус Гирш, — ровным тоном перебил его лифтёр. — Член совета директоров банка «Гирш и партнёры». Меценат и публичная персона, — он будто представлял старика публике.

— Что? Да ты… — Клавдикус не договорил, потому что лицо лифтёра вдруг исказилось. Блеснули ненавистью глаза — и блеснуло сталью выхваченное из рукава лезвие. Клавдикус отпрянул, но лифтёр уже размахнулся — и всадил книжал ему в сердце.

— А ещё — тайный магистр-прокурор высшего ранга Ведомства Права, — с ненавистью договорил он, притянув старика к себе. Тот вытаращил глаза и засипел, хватая воздух губами. — Скольких людей ты осудил и обрёк на смерть, тварь?

«Как… откуда он…». В глазах потемнело, голова закружилась, мысли подхватило и унесло водоворотом. Губы лифтёра приблизились к его уху.

— Не спрашивай, по ком звонит колокол, — прошептал голос во тьме, — ибо звонит он по тебе!

И это было последнее, что услышал Клавдикус Гирш.

Лифтёр аккуратно усадил тело старика спиной к стенке. Вынул из кармана ливреи что-то маленькое, тихо звякнувшее, и прицепил к шейному платку покойного. Аккуратно переступив через расползающуюся лужу крови, он приоткрыл двери и выглянул. Шестой этаж был техническим, предназначенным для прислуги — коридоры были безлюдны и погружены в полумрак.

Довольный лифтёр покинул кабину и задвинул за собой двери. Спокойно, не торопясь, он вышел на «чёрную» лестницу. Здесь он задержался, чтобы стянуть забрызганную кровью ливрею — под ней оказался чёрный свитер — и выбросить в урну на площадке. Содрал накладные усы и бросил туда же. Лёгким шагом сбежал он по лестницам вниз, отпер дверь ключом и вышел на задворки пассажа, в полутёмный переулок, заставленный баками.

В последнюю очередь он стянул с рук белые перчатки и бросил на ходу в бак. Вот и всё, дело сделано: чисто, ни свидетеля ни отпечатков.

Засунув руки в карманы и тихонько насвистывая, он зашагал по переулку, и растворился во тьме.

Спустя несколько минут на шестой этаж, светя себе фонарями, поднялись двое служителей в сопровождении встревоженной Даяны. Когда один из служителей, постучав и не дождавшись ответа, раздвинул двери лифта, девушка выронила планшетку, вскинула руки к щекам — и завизжала на всю башню.

Мёртвый Клавдикус Гирш сидел, привалившись к стене и уронив голову на грудь, из которой торчала роговая рукоять кинжала. А к шейному платку его был приколот серебряный колокольчик.

Подпись народных мстителей из группировки «Судный Колокол».

На перекрёстке друзья остановились под уличным фонарём, и Рин развернул карту. Коул привалился спиной к столбу, утомлённо прикрыв глаза. Всё произошедшее вымотало его настолько, что он потерял счёт времени; и лишь взглянув на Часы, понял, что их мытарства длятся уже вторые сутки. Немудрено, что оба устали и смертельно проголодались.

— Тут поблизости добрая дюжина гостиниц, — заявил Рин. — Принимают всех, и гостей города тоже… С регистрацией, — кисло добавил он.

Эту неприятную подробность они вычитали на обороте путеводителя. Оказалось, что всем гостям города на вокзалах выдавался «гостевой билет» с указанием целей прибытия, по которому вдобавок надо было регулярно отмечаться в полиции. Вписаться в гостиницу без него шансов не было.

— Значит, на окраины поедем, — решил Коул. — Там и найти нас труднее будет.