– Или как наш конвой, - прошептала я, если даже он услышал, то ничего не сказал.

Гаудани прошел вперед, поставил ногу на свободную скамеечку, облокотился на металлический наконечник, украшавший нос барки, предпочитая оставаться на ногах. Не дожидаясь остальных, наша лодка отчалила от пристани и, медленно покачиваясь, двинулась вдоль канала. Вода обмелела, и теперь были видны сваи, отчего разноцветные дома напоминали избушки на курьих ножках. Навес защищал меня от палящих лучей солнца, но не мог защитить от жары. Даже вода казалась слишком теплой. Я вытащила платок и аккуратно промокнула вспотевшее лицо, бросила взгляд на своего спутника. Он улыбался и махал рукой, отвечая на приветствия людей, столпившихся на горбатых мостиках, перекинутых через каналы.

Я вдруг вспомнила, что ехала этим же путем с Роем, только тогда нас никто не приветствовал, как сейчас, а бирюзовая вода была серой и мутной. Разноцветные лепестки роз, брошенные с моста, закачались на мелких волнах, уплывая вдоль барки в лагуну, я проводила их взглядом, затем подняла голову, желая еще раз взглянуть на дворец, и невольно вздрогнула.

На галерее второго этажа стоял граф Алайстер. Слегка облокотившись на перила, он, криво усмехаясь, говорил что-то пожилому мужчине, находившемуся рядом, я вспомнила, что этот человек - один из членов Совета Десяти. Внезапно Рой оборвал себя на полуслове, нахмурился и повернул голову в мою сторону. Наши взгляды встретились, его глаза мгновенно расширились, затем он тряхнул головой, на секунду показалась, что Алайстер сейчас перескочит через перила. Но он лишь бросил убийственный взгляд на Гаудани, тот не заметил, слишком занятый тем, чтобы отвечать на приветствия своего народа.

Я неловко улыбнулась, махнула рукой Рою, получила в ответ вежливый кивок, затем, явно задумавшись, граф отошел от перил, игнорируя своего собеседника, послушно устремившегося следом.

Кажется, он меня не узнал. Испытывая одновременно облегчение и горькое разочарование, я выпустила ткань подушки, которую сжимала до того, что пальцы побелели.

Барка пристала к берегу. Лоренцио вышел первым, подал мне руку и помог сесть в карету – очередной деревянный ящик на колесах, ярко расписанный желтыми львами на голубом фоне.

– Что-то случилось? – от него не укрылась моя бледность, - Вы выглядите так, словно увидели приведение!

– Всего лишь графа Алайстера, - прошептала я так, чтобы остальные не услышали, - Признаться, я слегка испугалась за нашу авантюру.

– Не думаю, что он узнал вас! – усмехнулся Гаудани, - Вспомните меня. А ведь он был гораздо дальше!

– Вы говорите так, словно желаете ему отомстить.

– Не без этого! Не поверите, я до сих пор краснею, вспоминая, каким дураком я тогда выглядел!

– Да уж! – я рассмеялась, вспомнив его ошарашенное лицо, - Но вас несколько может извинить тот факт, что вы хватили лишнего.

– Вы так думаете? – он наигранно наморщил лоб, - Да, возможно. Во всяком случае, надеюсь, вы простили мне некоторые вольности?

– Считайте, что их не было, вы же думали, что обнимаете свою невесту, - уверила его я. Он благодарно поцеловал мне кончики пальцев, захлопнул дверцу карты и вскочил на серого коня, которого подвел слуга.

Дорога была ужасной. Или мне просто так показалось. Мы ехали достаточно медленно, вдоль побережья, останавливаясь почти каждый час, и все равно к концу дня я просто возненавидела все и вся. Кожа и одежда, казалось, пропитались дорожной пылью, от ее запаха меня подташнивало, как и от покачивания самой кареты, её колеса то и дело попадали в выбоины, отчего мое средство передвижения подпрыгивало и угрожающе скрипело.

Дважды приходилось останавливаться, потому что колесо вот-вот грозило слететь с оси, Гаудани слегка нервничал, и эти задержки раздражали еще больше, чем все остальное. Вдобавок было очень жарко. Платье пропиталось потом, еще с утра белая рубашка стала грязно-серой, волосы растрепались и липли к коже. Несколько раз я уже пожалела о своем решении в очередной раз помочь Лагомбардии. Лишь воспоминания о гречке, сером небе и зелено-оранжевой клинике, в которой работала Саша, ожидавшая моего решения, удерживали меня от того, чтобы не потребовать повернуть назад.

Частые привалы не спасали, и я с завистью посматривала на Гаудани, ехавшего верхом. А еще меня манило море. По дороге я заметила несколько достаточно привлекательных бухт с золотистым песком. На одном из привалов я даже заикнулась о желании искупаться, но Лоренцио был категорически против подобного времяпрепровождения, утверждая, что это почти неприлично. С досадой мне подумалось, что сама Карисса наверняка бы его уговорила. Мне же приходилось довольствоваться влажными полотенцами и солоноватым запахом высыхающих на жаре водорослей.

Долгожданный вечер не принес прохлады. Земля была просто раскаленной, и от нее все еще веяло теплом. Лошади начали спотыкаться. Лоренцио подъехал к окну кареты.

– Осталось совсем немного, - ободряюще произнес он, - Видите замок на горе? Та мы проведем ночь.

Я уныло посмотрела в указанном им направлении и тихо застонала: белоснежный замок стоял на высокой скале. Гора поднималась почти отвесно над почти ровным побережьем, а уже за ней в голубоватом тумане виднелись горы поменьше. Судя по алому закатному небу, мы сможем попасть туда лишь затемно. Лошади устали, а Гаудани явно не подумал, как они будут карабкаться вверх по отвесным тропам.