— Кхм…. — выдал уже привычное покашливание капитан. Не намекал ли он на свои проблемы со здоровьем? — Кхм…. Гм…. Кто-то еще?

— Господин Столпей покинул общество раньше всех!

— И госпожа Регина Тауэр тоже! — злорадно добавила, кажется, Лиззи.

— А ты не завидуй! — тут же отозвалась та, ничуть не смущенная подобным вниманием к своей персоне.

Мне все-таки было интересно, что она искала в каюте Столпея. Уж не ту ли записную книжку, что покоилась в моем кармане? Или что-то другое? Артефакты, например. Хотя в каюте светского хлыща не было характерного магического фона. Что означало, что поиски было необходимо продолжить. И быть особенно осторожным, взламывая магические замки. Привлечь к себе внимание раньше, чем я найду перевозчика, в мои планы по-прежнему не входило.

Каюты все-таки осмотрели. Наутро, как и ожидалось, никто ни в чем не признался, а по результатам опроса вышло, что покидали салон во время приема более половины пассажиров, и все, разумеется, оказались под подозрением. Чтобы как-то сгладить впечатление от обыска, капитан предложил создать делегацию от пассажиров, которая сопровождала подчиненных капитана, производящих досмотр. Я немедленно предложил свою кандидатуру, и в качестве члена этой делегации за одни день осмотрел все каюты первого класса. Однако никаких следов перевозимых артефактов не нашел. Пропавший гарнитур тоже таковым и остался, но это волновало меня мало, а вот отсутствие результата в моем собственно деле мне очень сильно не нравилось.

Я перебирал разные причины и по мере возможностей пытался вывести свое следствие на какую-либо постоянную гипотезу. Неучтенные сообщники на других палубах? Или в этом деле все-таки участвовал кто-то из членов экипажа, несмотря на клятвенные заверения капитана, что в команде лишь проверенные годами безупречные офицеры? Или ошибается лейтенант Древс, утверждая, что под ее началом находятся только достойные служащие, неспособные преступить закон или нормы морали? Или перевозчик нашел-таки на судне потайное место, где преспокойно дожидается прибытия к островам контейнер с артефактами?

Пока же результатом досмотра стало лишь то, что пассажиры напрочь перессорились друг с другом, и уже к концу следующего за похищением драгоценности дня сформировались два неравных лагеря. В первом главенствовала пострадавшая госпожа Сонберр, которую поддержала женская половина почти всех добропорядочных семейств и бравый королевский гвардеец, удивительно близко к сердцу принявший постигшее графиню горе. Лейтенант Крокус настоял, чтобы его тоже включили в делегацию, сопровождающую обыск, самолично копался во всех ящиках, шкафах, чемоданах, не поленился заглянуть под каждую кровать и даже — я сам видел — проинспектировал ночной горшок юного отпрыска суконного магната.

Во втором лагере председательствовала графиня Сукколк. Не то, чтобы та каким-то образом приветствовала грабеж, но этой светской даме категорически не нравилось возвышение ее соперницы. Она взяла под свое покровительство мужчин, заклейменных в качестве черствых мужланов, представительницами первого лагеря, и всех тех, кого напрямую или втайне подозревали в краже те же дамы, поддерживающие графиню Сонберр. Неудивительно, что второе общество оказалось куда веселее первого, чему последние безумно завидовали и, соответственно, строили всякие пакости. В результате, на палубе первого класса творился сущий бедлам, а в головах поселились безумные мысли. Я сам, например, видел, как этот жук Тамерьен, избежавший обвинений только потому, что все время приема провел под суровым надзором барон Крауфильда, которому совсем не нравились попытки ловеласа — до такой степени отчаяния, чтобы сватать дочь за альфонса, тот еще не дошел — приблизиться к Лиззи, выходил из библиотеки — из библиотеки! — с атласом звездного неба в руках. Я даже не представлял, как Тамерьен сумел бы атласом воспользоваться, даже при условии, что умел читать, и совсем не одобрял целей, ради которых этот альфонс посетил корабельное хранилище отпечатанных на дорогой бумаге и упакованных в такие же дорогие обложки трудов, большинство из которых, правда, имели отдаленное отношение к литературе. Тем не менее, именно в этом месте предпочитала проводить наши с ней оперативные совещания госпожа Сазеренн.

— Люблю библиотеки, — призналась она, когда мы заняли освобожденное Тамерьеном помещение, поглаживая корешки почти нетронутой классики, каким-то образом сумевшей занять целый стеллаж. Остальные десять были отданы под бульварные романы и подшивки светских альманахов. — Я, можно сказать, родилась и практически все свое детство провела в одной из них.

— Гм…. У вашей семьи была большая библиотека? — поинтересовался я исключительно для того, чтобы поддержать разговор.

— Можно и так сказать, — ответила представительница Ордена и вернулась к делу: — Итак, что мы имеем?

А имели мы все еще ничтожно мало. После результатов обыска не только среди пассажиров первого класса, но и всего судна, пришлось остановиться на той версии, что артефакты спрятаны в одном из потайных мест на лайнере, которых, к моему неудовольствию, оказалось великое множество. Учитывая, что контрабанда, действительно, могла быть помещена в поглощающий магию контейнер, тот мог преспокойно плыть до места назначения в багажном отделении или на складе с припасами, спрятанным среди снастей или укрытым под спасательными жилетами.

Мы с госпожой Сазеренн составляли и беспрестанно обновляли список мест, где мог быть скрыт артефакт, постоянно натыкаясь то на гвардейского лейтенанта, то на светскую львицу Регину, что в скором времени все начали коситься друг на друга с подозрением. При этом каждый старался соблюсти лицо: мы с не монашкой немедленно заговаривали о звездах, даже если стоял полдень, госпожа Тауэр доставала мундштук и закуривала папиросу, даже если находилась в библиотеке или стояла на пороге машинного отделения, лейтенант Крокус громко кричал «Безобразие! Позор всему королевскому флоту!» и, стуча каблуками, шел искать дальше.