Но ответить я не успел.

— И тут нет! — почти рыкнула Регина Тауэр и, с громким стуком задвинув последний ящик, развернулась, чтобы снова внимательно осмотреть комнату. Вдруг взгляд ее упал прямо на нас, то есть на гардероб, и из расчетливого стал откровенно хищным. Я почувствовал, как моя соседка по укрытию ощутимо вздрогнула. Да, незабываемое было зрелище. Мне тоже, признаться, стало не по себе.

Однако дойти до нас госпожа Тауэр не успела. Стоило ей сделать пару шагов — а я уже наспех сочинял причину нашего сидения в гардеробе — как снова послышался звук захлопнувшейся входной двери, и светская дама в один прыжок, которому позавидовал бы сам гуар, оказалась на ложе и приняла на том расслабленную позу. Госпожа Сазеренн неожиданно иронично фыркнула, я заинтересованно скосил на нее взгляд и пропустил возвращение хозяина каюты.

— Я заждалась, дорогой, — проворковала Регина, мимоходом поправляя разворошенную ею за время поисков постель.

— Детка, я был бы счастлив, но наш капитан просил всех собраться в кают-компании, — встревожено объявил вошедший.

— Ерунда! — отмахнулась госпожа Тауэр. — Иди ко мне….

— Там что-то серьезное. Просили собраться всех, обещали обыскать каюты. Тебе следует вернуться к себе. Сама понимаешь….

Госпожа Тауэр, выдав недовольную гримасу, тем не менее, поднялась и, оправив платье, выплыла из спальни, а затем и из каюты. Однако Виттус, проводив ее, сам освобождать помещение не спешил.

— Мерзавка! — внезапно процедил он, криво усмехнувшись. Это было настолько неожиданно, что моя спутница снова вздрогнула. Столпей же тоже в свою очередь тоже принялся просматривать ящики комода. Постепенно его действия становились все более лихорадочными, лицо задумчивым, а затем и вовсе напряженным. Перетряхивая содержимое, он принялся к тому же выдавать то или иное недостойное быть произнесенным в присутствии дамы ругательство. Вот только о присутствии в своей каюте посторонней дамы тот не знал, и хорошо было бы, если бы так и не узнал. Однако, осмотрев комод, этот недостойный отпрыск своей семьи тоже развернулся к гардеробу.

«Что же они никак эту мебель в покое оставить не могут?!»

В глазах Столпея появился лихорадочный блеск, а по испарине на лбу и дикому оскалу было очевидно, что тот уже не адекватен. Неужели, Регине удалось все-таки что-то украсть? А праведный гнев Виттуса Столпея, разумеется, падет на нас, сидящих в гардеробе. Я помял в руках прихваченный мною ранее с комода блокнот и — не выкидывать же его под ноги хозяину со словами «Не это ли вы ищите?» — засунул в карман, решив разобраться с тем позже.

Очередной стук в дверь помог избежать предполагаемой неловкой ситуации. Столпей скривился и, казалось, даже издал какой-то рык, но спальню покинул.

— Господин Сто…. — донесся из другой комнаты строгий голос. — Вам настоятельно….

Видимо, капитан отправил на обход кают одного из своих помощников. Мне было крайне любопытно, для чего капитан собирает пассажиров, но еще больше меня интересовало, как мы могли бы выбираться из чужой каюты. Выходить в общий коридор, когда тот кишит корабельными служащими, было безрассудно, поэтому оставался один единственный путь.

— Вы куда? — ошеломленно прошептала моя самопровозглашенная напарница, когда я вместо двери направился к дальнему окну.

— Будем выбираться через иллюминатор, — вспомнил я, как на кораблях называют ведущие на палубу окна. Не монашка посмотрела на меня еще более удивленно, однако предлагать ей выйти через дверь прямо в объятия корабельного офицера я не стал. Та, очевидно, сама догадалась, так как возражать больше не стала и лишь недовольно сопела. Ну а я к этому почти привык.

Вылез я первым — к счастью, в этой части палубы не горели фонари и лишь звезды были свидетелями этой ночной эквилибристики — и, не обращая внимания на сопротивление, помог выбраться госпоже Сазеренн, чтобы та ненароком не порвала платье и не испортила прическу, прижимая чуть крепче, чем предполагали приличия, чтобы та не наставила мне синяков, дрыгая ногами и отпихивая руками. Я даже так и пронес ее на руках до освещенной части палубы, чтобы не монашка впотьмах не переломала себе ноги, но, ожидаемо, не получил в ответ ни слова благодарности.

— Вы…. — гневно начала она, едва я поставил ее на ноги, и внезапно осеклась.

— Кхм…. — раздалось позади меня. Очевидно, этим междометием неизвестный выражал свое впечатление об увиденном, так как наше положение — госпожа Сазеренн продолжала упираться ладонями в мою грудь, а я стоял перед ней, преклонив колено, так как не успел встать после того, как поставил ее на ноги — могло быть воспринято весьма двусмысленно. Впрочем, не монашка очень даже мило потупилась, и я сделал себе пометку чаще заставлять ее смущаться, а то ее обычное выражение насмешливого превосходства уже успело набить оскомину.

— Господа, — продолжил голос, принадлежавший, как оказалось старшему стюарду. — На борту произошло чрезвычайное происшествие. Прошу вас немедленно пройти в салон кают-компании.

— Двадцать девять жемчужин, — прикладывая скомканный платочек к сухим глазам, повторяла графиня Сонберр, — каждая с перепелиное яйцо!

В прошлый раз их было на пять меньше, да и яйца были воробьиные. Если разбирательство затянется, то вскоре окажется, что у графини украли всю королевскую сокровищницу.