Барон Нарзаль внял новым поветриям и несколько лет назад вздумал заняться фермерством. Некоторые его за это порицали, называли барином-крестьянином, но, по моему мнению, это было по любому лучше, чем играть на бирже, как пытался заработать мой отец — в отличие от обесцененных долговых бумаг коров можно было съесть — и его семья даже в случае провала затеи не осталась бы голодной. И вроде бы все у барона шло хорошо, пока кто-то не вздумал похищать коров и — нет, не съедать — а портить, оставляя на шкуре непонятные, похожие на символы знаки.

Я ознакомился с перерисованными, видимо, рукой барона, отображениями символов и, не надеясь на собственные знания, пролистал соответствующие энциклопедии в библиотеке и даже, переборов себя, проконсультировался с настоятелем Шаньского монастыря — у меня уже была возможность убедиться, что монахи в этом вопросе осведомлены куда лучше самих магов — однако желаемого результата не получил. Запрос своему бывшему профессору из столичного университета я тоже отправил, но, зная характер преподавателя, ответа от того следовало ждать не ранее, чем через неделю.

— Да, точно демонщина, — Варгис щелкнул по упомянутому мною рисунку. Я в который раз, с тех пор как ко мне все-таки перешло это дело, скривился. Ехать к Нарзалю по размытой от не прекращающихся уже вторую неделю осенних дождей мне совсем не хотелось. Вот что за поветрие такое? Стоит испортиться погоде, зарядить дождем, как тут же из щелей вылезают психически неуравновешенные личности с навязчивыми идеями обращения к совершенно посторонним для нашего мира сущностям. А ведь Варгису туда послать больше некого. Где он найдет второго такого мага как я? Начальник отдела не зря стал таковым, так как тут же заметил перемену в моем настроении и принялся давить.

— Ну, съездишь, отдохнешь, подышишь свежим воздухом, — повторил он мои мысли, — а заодно и посмотришь на коровок-то.

— Ладно, — неохотно проговорил я, хоть и чувствовал, что никакого отдыха не выйдет.

— Барон Нарзаль? — задумался Ганс, после того как я его обрадовал своей нерадостной командировкой. — Нет, насколько я знаю, у него только сыновья, — с сожалением добавил старый сводник, а я облегченно вздохнул. Хоть тут мой камердинер не задумает меня никому сватать.

— Я соберу вещи, — кивнул, между тем, тот каким-то своим мыслям.

— Я еду один, — возразил я в свою очередь. В этот раз не было нужды держать образ великосветского хлыща, да и дорога была тяжелая.

— Эх, милорд, — покачал головой Ганс, — лучше всего о том, что происходит в поместье, я уверен, знают слуги, но с вами они откровенничать не будут.

Определенный смысл в его словах был. Слуги точнее и правдивее своих хозяев могли бы рассказать о том, что происходит в округе. И в таком случае, действительно, удалось бы быстрее разобраться с этим делом. Вот только….

— Ганс, сейчас не самая подходящая пора для путешествий. Ты можешь опять продуть спину, промочить ноги или застудить шею….

— Эх, милорд, боюсь, без вас сюда зачастит квартирная наша хозяйка, — виновато покачал головой Ганс, — и тогда я застужу спину, сломаю ногу, а то и шею сверну, прячась от нее на чердаке.

Я едва удержался оттого, чтобы рассмеяться. Строя матримониальные схемы вокруг меня, сам старый пройдоха не желал оставить звание пожизненного холостяка и изо всех сил уворачивался от поползновений госпожи Трутс, дамы во всех остальных отношениях положительной. Меня эта пожилая матрона боялась. Совершенно безосновательно, между прочим. Однако ей не повезло стать свидетельницей отработки мною пары заклинаний, хоть и безвредного для нее характера. Впечатлилась она настолько, что с тех пор боялась наносить визиты, когда я был дома, а также повышать квартирную плату, о чем я, собственно, совсем не жалел.

Аргумент, тем не менее, был засчитан. Кроме Ганса со мной ехал Драйзен — сам я рассматривать коров долее необходимого не собирался — и еще пара ребят, которые могли бы помочь при осмотре тех же коров — тяжелые же твари — и обладали достаточно внушительной внешностью — деревенские на это падки — чтобы придать солидности моей делегации.

Поместье Нарзаля встретило нас, как я и опасался, мычанием. Первым, что я увидел еще задолго до того, как показалась сама усадьба, было мокнущее под дождем стадо, уныло пожирающее такие же унылые останки растительности. Полюбовавшись вдоволь на похожих друг на друга как две капли воды коров, я отметил, что сам бы пропажу и десятка не заметил, не то что тех трех, о которых было сообщено в Управление.

Впрочем, сама усадьба произвела благоприятное впечатление. Два этажа, колонны, широкий холл, добротная мебель, горячая вода и свежее постельное белье. Пожалуй, здесь можно было задержаться ненадолго, прогуляться и подышать свежим воздухом.

— Как вы вовремя! — судорожно сжимая в руках хлыст, приветствовал меня хозяин дома. Барон-фермер щеголял полотняными штанами на подтяжках и клетчатой рубашкой, выглядывающей из-под объемной кожаной куртки. — Четвертая!

Произнес он это с таким видом, будто та была последняя.