Мы пропускаем Главу вперёд. Навешиванием защиты он себя не утруждает, но вслед за ним тотчас смыкаются спины двух рыцарей, которые и ставят сдвоенную сеть, и, сдаётся мне, гораздо мощнее нашей, потому что я замечаю в ней какие-то иные вкрапления — очевидно, стихийные. А может и антистихийные. В самом центре разорённого гнезда огневиков — разумная предосторожность, мало ли кто откуда выползет.

В нескольких шагах от нас — Кайс под охраной ещё двоих некромантов. Негр возвышается над ними, в общем-то, не низенькими, больше чем на голову, агрессии не проявляет, наоборот: спокоен и выдержан. Руки скрещены на груди, на застывшем лице ни один мускул ни дрогнет, словно это не к его шее третьим рыцарем приставлен кинжал. Дон, подбрасывая на ладони кольцо, не спеша приближается к евнуху.

— Отпустить, — негромко говорит. Поколебавшись, тот, что сзади от объекта, убирает кинжал и делает небольшой шажок в сторону. Миллиметра на два отодвигаются те, что с боков от чернокожего. Формальности соблюдены.

— Кайсар-Ад-дин ибн Хоттаб ибн Рахим, из клана Пустынных Воинов, я полагаю, — утверждающе говорит ГЛАВА.

— Дон Теймур дель Торрес да Гама, из Тёмного клана, я полагаю, — эхом окликается гигант. И в этот миг мне почему-то кажется, что они с доном — одного роста.

ГЛАВА в последний раз подкидывает на ладони перстень, внезапно полыхнувший багрянцем от попавшего солнечного луча. Ловко перехватывает пальцами. У него на мизинце — свой камень, чёрный.

— Похоже, это теперь принадлежит вам.

Вот так демократично. Благородный дон, ГЛАВА и прочая и прочая — евнуху, рабу: "Вам".

Кайс медлит.

— Разве остался ещё кто-то из рода? — с преувеличенным удивлением спрашивает дон. Внимательно отслеживает, как кольцо, непостижимым образом растянувшись, устраивается на указательном пальце Кайса. Наклоняет голову в знак одобрения. — Как полномочный представитель Совета Глав я приглашаю вас присоединиться. Следуйте за нами, Кайсар-Ад-дин.

Опять куда-то идти?

Нет, я больше не могу. Я устала, хочу пить, еле держусь на ногах… голодная, в конце концов, а мне ещё предстоит тащиться со всеми на какой-то там Совет. На кой я им нужна? Не обойдутся ли? Имейте состраданье, наконец, к только что освобождённой женщине; мне сейчас полагаются тишина и покой, постельный режим и сочувствие окружающих, так почему вместо этого я должна, словно фрейлина из королевской свиты, спешить-не-отставать за благородным доном?

Впрочем, он не столь стремителен в движениях, как сыновья: поступь у Главы размеренная и степенная, как и полагается особе такого ранга; сопровождающим лицам приходится невольно подлаживаться под его темп. Он возглавляет процессию, в упор не замечая рыцарей охраны и о чём-то вполголоса переговариваясь с сэром Майклом; справа от него плывёт, как бумажный пароходик на бечёвочке, призрачная фигура Тарика. Кайсар-ад… нет, язык сломаешь, пусть будет просто Кайс, — погружён в свои нелёгкие думы и, несмотря на ненавязчивый эскорт двоих тёмных по бокам, как и дон, их не замечает, да и вообще — шествует, будто один средь пустыни. Да кто он такой, в конце концов?

Только сейчас замечаю, что и мы с Магой — в сопровождении почётного караула; но по примеру тех, кто впереди, делаю вид, что так и надо. И вдруг, случайно запнувшись за вывороченную плитку, повисаю на Магином локте.

— Ну что ещё… — начинает с досадой суженый. — Ива? Да ты белая совсем, тебе плохо? Вот что: нечего туда ходить. Всё, что нужно, Совет видел, довольно с них.

Бесцеремонно сломав построение, увлекает меня к одинокой садовой скамье одной-единственной в гаремном дворике, не опрокинутой ураганом, но изрядно подмоченной ливнем; сбрасывает плащ на мокрое сиденье. Я не возражаю, потому что до сих пор чувствую предательскую слабость в ногах. Прислонившись к твёрдому мужскому плечу, стараюсь дышать чаще, потому что никак не могу разогнать дурноту и мельтешение белых мошек перед глазами. Случалось иногда со мной такое, давным-давно, лет пятнадцать назад… перед обмороками. Если получалось вовремя присесть или прилечь — иногда помогало. Ох, не дотяну я до суда, даже если ГЛАВА сильно захочет меня там увидеть.

Мага вкладывает в мою ладонь что-то мягкое, зажимает сверху своей. Прямо как я, когда Николаса отхаживала. А вот и он сам лёгок на помине, родственничек: перемахнул прямо через спинку скамейки и немедленно подставил мне плечо со своей стороны.

— Давай ей и второго сразу, — говорит непонятно брату. — Похоже, утечка большая после просмотра. Хорошо, что отец поставил фильтр на последнем эпизоде.

— Он её чуть не угробил, — огрызается мой суженый. — Не надо было считывать всё целиком. Неужели мало простого показа, без тактильных ощущений, без эмоций?

— Мало, братец, мало. Ива, потерпи, сейчас я свяжусь с кем-нибудь из ближайших целителей… Пойми, Мага, отцу нужно было доказать, что вся эта каша заварилась далеко не из-за рядовой женщины. И дело даже не в том, что она — наша, нашего Клана, это и так всем ясно. Получи Омар её ауру — это стало бы серьёзным осложнением для всех прочих Кланов, а оно им надо?

Украдкой посмотрев на то, что сунул Мага, расплываюсь в невольной улыбке. Не знаю, чучундрики ли начинают действовать или воспоминания о девочках и домашнем уюте — а они непременно приходят, когда на глаза попадается игрушка, сотворённая детьми — но меня немного отпускает. Тем не менее, Николас, свернув куртку, пристраивает её себе на колени и заставляет меня прилечь.