Призраки ситуацию тоже оценили правильно и, пока Валад, ругаясь от всей души, пытался отрубить крыло или хотя бы отвлечь тварь от защиты, ударили дракона по морде.

Дракон проглотил подачку и с интересом обернул страхолюдную морду к мечу из силы, почуяв самый сильный источник в помещении.

– Проклятье, – повторил Валад и ударил еще раз, вложив всю силу и злость, что у него были.

И крыло отвалилось, беззвучно. И сразу стало расползаться все там же темным туманом. А призраки его подхватили и оттащили подальше от обижено заоравшей твари, чтобы не приросло.

Правда, ослабел обескрыленный дракон не сильно. Того, что у него осталось, все еще хватало, чтобы развалить и дом, и половину острова. И выпускать его по-прежнему было нельзя, а как убить и растащить на неопасные клочки силы, Валад уже не представлял. Но это не значило, что он собирался сдаваться и стоять на месте, ожидая, пока дракон поджарит, вспомнив, что вообще-то он тварь огнедышащая. Или раздавит, пытаясь сожрать проклятый меч.

Из обрубка крыла клочками сочилась сила. Дракон замотал башкой. Боль он вряд ли ощущал, скорее неудобство и еще больше возросший голод. А потом принял решение и по-змеиному выбросил вперед голову, пытаясь все-таки проглотить паутину защиты, прежде, чем связываться с более сильным и кусачим источником.

Призраки отвесили дракону оплеуху остатками его же крыла. Часть он успел проглотить, зато остальная часть вбила его голову в тело так, что шея стала короче в два раза.

Дракон облизнулся раздвоенным языком, уставился на Валада и тихо засвистел.

– Щит держите, – сказал маг призрачным помощницам и бросился к дракону.

А за спиной пахнуло жаром и комок огня расползся по паутине.

И Валаду наконец-то стало весело. Битва же. И можно сбросить злость, не боясь что-то нечаянно сломать.

И забыть на время обо всех проблемах не просто можно, а необходимо. Если не забудешь, шансов победить не будет.

А это тело ему все равно никогда не нравилось. Мальчишка был слишком смазлив, слишком нетерпелив, да еще и недостаточно силен. В предыдущем теле он бы этого дракона скрутил в бесформенный ком, не особо напрягаясь. Жаль, что оно так не вовремя заболело и это совпало с пришествием очередного носителя силы божественного демона. На самом деле, сильного носителя, куда этому дракону. А никого способного помочь рядом не оказалось.

Впрочем, он бы, наверное, в любом случае никого звать не стал. Тварей, выросших из людей, отдавших свое тело демону, он никогда не любил и предпочитал их давить самостоятельно, и как можно быстрее. Не давая жрать и расти.

И иногда тому, кого сейчас зовут Валадом, было даже интересно – а соображает ли король Золотых Туманов, что столько веков пытается сотворить? И знает ли, что если бы этих тварей в империи не убивали раньше, чем они стабилизируются и станут по настоящему сильными, а то и разумными…

Вот знает ли этот недоумок, что пытается множить себе конкурентов? Причем, конкурентов не просто привязанных к демону, а слившихся с ним. А значит, значительно и значительно сильнее, чем король.

И что если бы их не убивали, божественный демон с радостью бы порвал привязь, разделился между этими своими «детьми» и оставил бы короля с носом. Или скорее сожрал бы в первую очередь.

Впрочем, просвещать короля на этот счет никто не собирался. А то он ведь мог додуматься впустить демона в себя, слиться с ним окончательно. Просто для того, чтобы стать еще менее смертным. А в то, что он не сумеет сохранить при этом большую часть себя самого, король мог и не поверить. Ну, или счесть это достойной платой, как и многие до него.

– Идиоты, – прошептал Валад и рубанул недомечом дракона по лапе, никакого результата этим не добившись, но опять сумев отвлечь его от паутины и заставив плюнуть огнем, на этот раз расползшимся по щиту, растянутому над головой помощницами. – Как же я это ненавижу.

Дракона надо было ослабить. Иначе убить его не получится, даже вложив в удар самого себя.

Впрочем, он это и так знал. Еще в тот момент, когда выгонял из комнаты ценных женщин и прочих девиц.

Сорра, несмотря на большой живот, шла с таким выражением лица, словно была полководцем, которому предстояло в конце пути произнести вдохновляющую речь перед войском, а потом лично его возглавить, ведя в бой.

Маялина выглядела растерянной и, похоже, боялась не только за себя, а вообще за всех разом, возможно даже за весь дворец, впитав в себя страх, который мог помешать кому-то сражаться.

Лиин невидяще смотрела перед собой и поглаживала живот. А еще она время от времени начинала шевелить губами, беззвучно разговаривая то ли сама с собой, то ли с ребенком.

Служанки и волчицы обступили эту троицу готовясь ловить, направлять и защищать.

Впереди в ладони над полом летел призрак мертвого императора.