Она положила свое канноли и опустила руки.

— Джесси всегда возводил стену вокруг себя. Ты была единственной, кто мог проникнуть за нее.

Проникать. Тьфу, ужасное слово.

— Вы, в сущности, восстанавливаете дружбу, которой вам так не хватало, и теперь ты собираешься разрушить ее, играя в бунтующего подростка. Ты Сандра Дидинг? Разве не мы всегда говорили, что не поменяемся ради парня?

— Я не меняюсь, — возразила я. — Просто хочу доказать свое мнение.

— Ну, хватит. Это глупая уловка, чтобы попытаться оживить прошлое. Просто будь собой — теперешней, Рокки.

— Ты имеешь в виду беспокойную девушку, которая даже не сделала и эскиза больше, потому что…

— Кто-то раскритиковал ее художественную экспозицию? — закончила она тихо.

Я закрыла глаза и вздохнула.

— Да, эта девушка.

Стефани покачала головой и слабо улыбнулась.

— Это займет время. Для тебя и для него. Для вас обоих. Все наладится, обещаю.

— Вам с Дэниелом не потребовалось много времени, — напомнила я ей.

— Это потому, что нас не связывает та связь, что у вас двоих, — она похлопала рукой над сердцем и глубоко вздохнула. — Не нужно быть гением, чтобы знать, что ты причиняешь боль тем, кого любишь больше всего. Также не требуется быть гением, чтобы знать, что трудно дружить со своими бывшими.

Я удивленно моргнула.

— Мы никогда не были бывшими.

Послав мне знающую ухмылку, она ответила:

— О, да. Он определенно был твоим.

— О чем ты говоришь?

— Ты мне скажи, — она смотрела мне в глаза и на мгновение я почувствовала, как будто она заглядывает в дальние закоулки моего мозга.

— Что? — огрызнулась я, отворачиваясь. Потерла руки, вдруг почувствовав себя голой. — Ты ведешь себя глупо. Как мы можем быть бывшими, если мы даже не встречались?

— Я не говорила, что ты его бывшая, ведь так?

Я покачала головой и молча посмотрела на нее.

— Речь идет о том, что безответная любовь — туфта и я понимаю, всю эту шумиху вокруг неё, я действительно понимаю. Чего не понимаю, почему ты ведешь себя так же, как и всегда. Ты, в сущности, упускаешь свой второй шанс.

— И как я это делаю? — спросила я со вздохом.

Хмурясь, она ответила:

— Пытаясь быть похожей на него. Меняясь, чтобы соответствовать его образу.

Я сложила руки на груди и нахмурилась.

— Прекрати играть со мной в психиатра. Что ты вообще знаешь о таких вещах?

— Ты забываешь, что я работаю с мозгами.

— Ага, в нейровизуализации, не в психологии, — отметила я.

Она подняла пальцы к вискам и начала крутить круги по обе стороны головы.

— Я знаю, что происходит с синапсами и нейронами. Мне пришлось прослушать несколько психологических дисциплин, чтобы получить диплом. Поверь мне, когда я говорю, что знаю, о чем ты думаешь лучше, чем ты.

— Хорошо, всезнающая женщина. Скажи мне, что я думаю.

— Это то, о чем думает твое подсознание, Рокки. В Джесси есть что-то, что тебя расшатывает. Может быть, он отражает то, кем ты хочешь быть, так что подсознательно ты пытаешься подражать ему, в надежде привлечь его.

Да, Стеф всегда была умной. Конечно, я не скажу ей этого.

— Зачем мне быть такой, как он? Это просто странно.

— Зачем тебе? — спросила она в ответ.

На мгновение я почувствовала необходимость лечь на ее диван и уставиться в потолок. Я представила себе, как она хватает блокнот и строчит свои наблюдения а ля Фрейд. Я почесала голову и вздохнула.

— Возможно…

— Да..? — подгоняла Стефани.

— Может, потому, что от меня всегда ожидали, что я буду хорошей, понимаешь? Эмили всегда делала что-то не так в глазах моих родителей, а я была ангелом. Я думаю, что мне стало скучно, и я не знаю… Пришел Джесси и…

— Произошло твое сексуальное пробуждение, — ответила Стефани на полном серьезе. Она похлопала меня по руке, — Я знаю, я знаю.

Я закатила глаза.

— Но это все еще не подкрепляет твою теорию.

— Как так? Ты практически только что дала мне ключевое доказательство для еще одной диссертации.

— Зачем мне быть похожей на Джесси, чтобы заставить его полюбить меня? Я хочу понравится ему такой, какая я есть на самом деле.

— Что, если ты пытаешься быть на самом деле той, кем ты должна быть?

— Подожди, что? — я покачала головой в замешательстве.

Стефани притворилась, что поправила несуществующие очки на ее носу.

— Почему ты любишь рисовать?

— Мне надо что-то создавать, — ответила я тупо, удивляясь, к чему она ведет.

— И как ты себя чувствуешь рисуя?

— Я не знаю… живой, наверное, — по крайней мере, раньше так было.

— Поподробнее.

У меня заняло целую минуту обдумать, прежде чем я ответила.

— Когда я прикладываю графит к бумаге, чувствую, как будто создаю жизнь. Каждая проведенная линия заставляет меня испытывать удовольствие. Как будто я там, где должна быть.