— Вот видишь. В следующий раз пропусти ее ко мне беспрепятственно, понял?

— Указание принято.

Виктория Павловна и Диана вошли в кабинет. Юрий Владимирович радостно кинулся к ним.

— Виктория Пална, разрешите отправить вашего охранника в магазин за шампанским?

— Это еще зачем? Даром мы с Дианкой готовились, что ли? — Директриса достала из холодильника шампанское, кивнула Диане. — А ну, фужеры на стол, куда ты их там засунула?

— Да у вас с моей дочерью сговор! — изумился Юрий Владимирович.

— Нет уж. Это у вас с Анечкой сговор. Так на Руси раньше помолвку называли. Ну, выпьем же за то, чтобы любовь всегда побеждала все несчастья и недоразумения!

— «Горько» до свадьбы кричать не буду. Поэтому, ура-а-а! — загорланила Диана.

Виктория Павловна поставила бокал на стол:

— Торжественную часть объявляю закрытой, вернемся к практической стороне вопроса. Вы уже обсудили, где будете жить, что со свадьбой?

— А тебе, Пална, уже не терпится. Еще на корабль не поднялись, а ты уже бала требуешь. Мы и поговорить толком не успели, — всплеснула руками Анна Вадимовна.

Юрий Владимирович сокрушенно заметил:

— Виктория Павловна совершенно верно ставит вопрос. Но тут есть одно «но». Я не могу устраивать свадьбу, пока не прекратится эта адская неразбериха. Я хочу, чтобы за праздничным столом собралась вся моя большая и прекрасная семья. Чтобы рядом сидела моя старшая дочь Доминика, которая сейчас переживает ужасный период в жизни… Думаю, Анечка и Диана меня поймут и поддержат.

— Безусловно. Что же это за праздник, когда на душе кошки скребут? — согласилась Анна Вадимовна.

— И на этой минорной ноте позвольте вас покинуть. Мне завтра на работу. А папа пусть останется с мамой. Им есть что обсудить. Мам, не возражаешь? — спросила Диана.

— Почему я должна возражать? Буду рада.

— Вот и прекрасно. А я, в виде предсвадебного подарка, даю тебе завтра отгул. Денек как-нибудь переживем сами. А уж послезавтра милости просим: на рабочее место, и чтоб с готовыми ответами на все вопросы, — радовалась Виктория Павловна.

Андре по-хозяйски развешивал в палатке собачьи кофточки, комбинезончики, шапочки и ботиночки. Вокруг уже толпились покупатели, рассматривая товар.

— Вы, естественно, хотите посмотреть, как это все сидит на моделях? Ничего нет в мире проще. Алле-оп. — Андре достал принаряженных Жози и Зяма, продемонстрировал их публике.

— А немного побольше размеры есть у вас? — волновалась одна из покупательниц. — Вот такие. Примерно. — И она показала размер хорошего теленка.

Андре расширил глаза:

— О, у мадам есть теленок? Шучу, шучу. Такие мы делаем на заказ. Но, уверяю вас, выглядят они шикарно. Ваш великан в нашей одежде будет как Жан-Клод Ван Дамм, если он доберман-пинчер. И как Жерар Депардье — если он сенбернар.

Анжела ревниво наблюдала за работой Андре:

— Если бы в моей палатке такой ажиотаж был, я бы все долги давно списала… и квартиру на Лазурном берегу купила.

— Анжел, у тебя соли, случайно, нет? — подбежала к ней одна из продавщиц. Соль ее интересовала мало: она во все глаза смотрела на Андре. — Этот, что ли, из Франции?

Анжела возмутилась:

— Тебе, может, в мешок насыпать, чтоб ты тут больше не крутилась, не попрошайничала? А ты с какой это целью справки наводишь?

Андре подошел к ним, и продавщица рассыпалась в похвалах:

— Ой, здравствуйте. Какие у вас там вещички милые. Это для собачек?

— У меня есть целая мастерская по производству этих вещичек, — закивал Андре.

— В Париже? — заахала продавщица.

— В Париже. Вы, мадам, бывали в наших краях? Анжела оттерла продавщицу плечом.:

— Мадам дальше села Малые Зажопинцы нигде не бывала. И вообще ей пора на работу.

— Меня Тамилой зовут — пятый ряд, двухсотое место, — выглядывала из-за плеча Анжелы продавщица.

Анжела грозно скомандовала:

— Вот и греби на свое двухсотое. А то я тебе живо адрес поменяю на» от ворот кладбища пятый склеп направо»!

Ритка встретила Борюсика на ногах, одетая в огромную его рубашку, которая смотрелась на ней как плащ-палатка.

— Маргариточка, ты ли это? Сразу и не узнал.

— Что, все так ужасно? Извини, ничего поменьше у тебя в шкафу не нашлось, — ответила Ритка.

— Во всех ты, душенька, нарядах хороша? Но не слишком ли ты рано вскочила? Как голова? Не кружится?