— Ив идёт, — брат резко отпрянул от перил, и я, тяжело вздохнув, скорчила болезненную гримасу, слушая быстрый звук шагов поднимающегося наверх жениха.

Он так спешил, что расплескал половину воды из стакана, пока нёс её мне. Но я почему-то подумала, что причиной, побудившей Ива так спешить, было вовсе не моё состояние, а боязнь оставлять меня в одном помещении с ардом без присмотра.

Видимо, я не ошиблась, потому что первыми словами, произнесёнными мужчиной, когда он увидел нашу спускающуюся вниз процессию, были:

— Что?.. Что этот мерзавец вам рассказал?

— Ты имеешь в виду Харда? — насторожился Рокс. — А ему было что нам рассказать?

Я оглянулась назад, удивляясь тому, как это зеленоглазый интриган не увязался за нами следом. Правда, склонна думать, что тиррианский ург сейчас в тишине библиотеки усиленно размышляет над тем, почему моё отношение к нему так внезапно изменилось, и уже строит новые коварные планы по втягиванию меня в свои козни.

— Анни, возьми, — Ив быстро протянул мне стакан, понимая, что сболтнул лишнего, и теперь старательно пытался переключить разговор и внимание на меня. — Как ты себя чувcтвуешь, дорогая?

— Плохо, — отпив глоток, буркнула я, не имея ни малейшего желания объясняться с Ивом. — Я хочу домой. У меня дико болит голова.

— Да-да, конечно, пойдём, я провожу тебя, любимая…

Я подняла взгляд, задержав его на лице мужчины, которое видела столько раз.

Непонятно и странно, но именно сейчас я вдруг обнаружила, что у Ива какой-то излишне мягкий подбородок и неприятная привычка чуть дёргать правым уголком рта, когда oн нервничает. ведь раньше я совершенно спокойно реагировала на его мимику, выражение глаз, голос и прикосновения.

С юных лет меня готовили к тому, что однажды я душой и телом буду принадлежать Иву Фрай-а-тэ. И этот факт был таким же правильным и понятным, как день и ночь. Мой долг истинной навэ — продолжить традиции, сложившиеся веками! Так почему же эти самые традиции я сейчас так отчаянно ненавижу вместе с лицом выбранного для меня отцом мужчины, которое мне кажется совершенно нелюбимым и чужим?

Единый, что происходит? Может, я действительно схожу с ума?

— Послушай, Ив, — осторожно высвободив из захвата жениха свою руку, я отодвинулась от него, прижимаясь к Лиаму. — То, что я поддержала тебя при тиррианце, не позволяя ему оскорблять в моём присутствии твою честь, не значит, что я тебя простила.

— Анни, я могу всё объяснить! Он… Он всё подстроил!

– ард? — прищурилась я. — Он что, заставил тебя продать ему наши долги? Ты же говорил — это просто бизнес!

Ив беспомощно хлопнул губами и вдруг сказал правду. Вернее, мне кажется, что правду.

— Не меня. Отца. Тиррианец скупил значительную часть ценных бумаг банка и представил их к oплате, предприняв попытку нас обанкротить. Отец сказал, что гейры «Авьен Сортэ» — это допустимая жертва. Поскольку тебя это никак не коснулось бы. Ты ведь скоро станешь моей женой…

Я бесшумно вдохнула и так же выдохнула. Значит, я oказалась права насчёт Харда. Чтo же задумал этот гад? И почему ему для этого понадобилась именно я?

От множества противоречивых мыслей голова действительно начала трещать.

— А Лиам? — хрипло от внезапно просевшего голоса поинтересовалась я. — Он тоже для вас допустимая жертва? Ведь именно его вы отдали на растерзание тиррианцу.

Ив гулко сглотнул, посмотрел на моего поджавшего губы брата и отвёл взгляд.

— Понятно, — горько усмехнулась я. — Пойдём, Лиам, я устала.

Мне больше не хотелось ни говорить, ни слушать кого-либо. Мир мужчин, в который я влезла по собственной инициативе, оказался циничным, беспринципным и жестоким. Неудивительно, что я им проигрывала. Я не смогла бы так поступить с теми, кого считала близкими и друзьями.

Шоры упали с глаз, и мне стало противно. Всё! И принципы, на которых строился бизнес, и Эйдэра, с её традициями и фальшивым понятием о достоинстве и чести, и мужчины, которые, воюя между собой, считали меня чем-тo вроде красивой и дорогой мебели.

— Анни, ты должна меня понять… — занудил Ив, пытаясь меня остановить.

— Я тебя поняла, — кивнула я. — Бизнес, и ничего личногo. Дай мне уйти, Ив. Я хочу домой.

Видя моё подавленное состояние, жених отошёл в сторону, но увязался за нами до блэйкапа.

Всю дорогу я молчала, а он оправдывался. Зря. Чем больше он говорил, тем сильнее меня раздражал. Еле дождалась, когда закроется дверь аэромобиля и взлетевший в воздух аппарат избавит меня от опостылевшего общества.

Сидящий за пультом управления Рокс мрачно скосился в мою сторону, а потом осторожно накрыл своей ладонью мои сцепленные на коленях в замок руки.