Молчание затягивалось.

— Недели не пройдет — площадь опять будет чем-то занята. Обычное дело.

Мостик остался позади, как и танцевальный зал. Часть обвалившейся стены уже успели разобрать, остальное оградили укрепляющим заклинанием. Даже здесь была кровь, и от этого становилось непривычно мерзко.

— Идём… — Он потянул ее дальше, к стадиону, где вовсю тренировались засевшие здесь бойцы из Службы безопасности.

Тренировки были зрелищными. Знакомые лица мелькали на трибунах, витала привычная атмосфера расслабленности. Непривычными были сами темы разговоров.

Сели. Хадиса вытянула ноги, оперлась на лавку руками и вскинула голову. Ее серые глаза задумчиво смотрели в ночное небо, а на лице, как обычно, была сосредоточенность и отстраненность.

Подсел Влад, подтянулись Староста и Горр…

— Никогда не думала о том, что близняшки настолько опасны, — наконец прошептала она, не обращая ни на кого внимания. — Больно и не больно. Пусто внутри.

— Я тебе блок вчера поставил, иначе ты бы уложила весь медицинский своими чувствами, — пояснил Рубин.

Она перевела на него свой абсолютно спокойный взгляд, без капли удивления на миловидном лице.

— Снимешь?

— Позже.

— А укол когда?

Рубин не ответил.

— Будет резонанс — будет укол, — вклинился Влад, оборачиваясь и смотря на нее с нижнего ряда. — Иначе твой брат добро не даст. Не прочувствовал еще, понимаешь?

Хадиса понимала. «Резонанс» она успела прочуствовать прошлой ночью: не понравилось. Про блок догадывалась вчера утром, теперь мысленно поблагодарила рыжего за самоуправство. Если бы «уложила» медицинский — кто знает, чем бы все закончилось?

Может, и ничем… Убили бы ее, как одну из близняшек, даже с куратором не связывались бы.

Подоспели Самсон и Линн, таща с собой полные рюкзаки пивных бутылок. Дружно узнали в них стащенную накануне настойку. Хадиса пить отказалась, Рубин вскинул брови и под добродушный смешок остальных передал свою бутылку Горру. Наблюдали за тренировками молча, почти час, иногда перекидываясь фразами и соображениями. Попивая из бутылок и раскрепощаясь, стараясь не трогать тему нападения. Получалось плохо, и разговор сходил на нет в очередной раз.

Предательство Максимилиана было непонятно. Если бы вместо него было насекомое… но нет. Он был все тем же Его Высочеством, ради которого они затевали сногсшибательную поимку журналиста.

— Улей, — прошептал Самсон… — Все утыкается в него.

— Причем здесь Улей? — удивилась Камилла — она села рядом выше, уверенно расположившись между Горром и Старостой. Рубин сидел справа от Хадисы. Самсон и Линн сели рядом с Владом, чуть ниже.

Несколько пустых пивных бутылок, в которые накануне прошлого вечера была перелита настойка, валялись под лавками.

— Притом, что фей мы грохнули много, а взять живыми не удалось никого… — пояснил Рубин.

— Живые есть… Адекватных нет, — поправил Трахтенберга Горр. — Все как с близняшками. При первой возможности телепатического воздействия из тела вырывается черная энергетическая мошкара. Теперь, правда, обошлись без выпотрошенных каналов.

— Но ведь не может же мошкара контролировать целого человека! — Замечание Рыловой было дельным.

— Вот потому все в фей и упирается, — вздохнул Самсон, присасываясь к бутылке.

Староста молчал, а потом его пальцы запорхали в сумбурной жестикуляции.

«Феи имеют то, к чему не имеет доступа большинство обывателей, — скорость поглощения и обработки информации… Им под силу придумать и воплотить что угодно. Вот только феи не имеют отдельных личностей, это всегда общая нейросеть. Общая память. Нет понятия смерти. Каждая новая ячейка — всего лишь очередное вместилище информации, которой может пользоваться все их общество… Улей — это один единый организм от начала и до скончания времен. Зачем им такие ритуалы в принципе? Мотив не ясен…» — говорил Староста.

В случае с Максимилианом мотив можно хоть за уши притянуть. Сила могла повысить его шансы на престолонаследование. Как ни крути — он был двадцать пятым в очереди. Уши мертвеца от такого предположения вряд ли болели. Причины могли быть и иными. Вот только где найти того человека, который расскажет, что было у Дрейка на уме?

Все упиралось в Улей. Зачем самообновляющемуся бессмертному социальному организму этот изощренный черный ритуал?

Гибель Веленки казалась абсолютно бессмысленной, впрочем, как и вся прошедшая ночь.