Увернуться от куска горы не так-то и просто, и даже если создать среднестатистический щит — он не поможет. Впрочем, Хинеус Кирин никогда не создавал среднестатистические заклинания. Да и прекрасно разбирался в частотах, нужных для того или иного эффекта.

Кирин выл, второй раз за эти сутки. Распростертые в разные стороны руки удерживали огромный защитный барьер, светящийся в ночной темноте чуть голубоватым светом. Кусок десятиметровой глыбы, вовремя остановленный и нависшей над головой, с шуршанием сполз наземь. Второй так и остался висеть наверху. По-хорошему, его надо было бы оттолкнуть, но сменить октаву не получалось. Глотку, не привыкшую работать без распевки, саднило. Рядом под аналогичной глыбой была расплющена пара человек, очень явственно демонстрируя цену ошибки.

Камень продолжал висеть, и этот факт заставлял терпеть. Дело Хранителя — щиты а не атака, остальное за Раздорцами. Последних в их компании было много: целая группа реагирования и десяток человек под началом сержанта. Техники не считались. Одновременный ветряной залп Раздорцев пошатнул нависшую каменюку, и она все же скользнула вниз.

Инженеры, не обращая ни на кого внимания, натянули респираторы и слаженно перенастраивали маяки внутри Зоны препятствий, готовя их для переустановки на новой границе раздавшегося вширь барьера.

Их бойня не касалась и не интересовала, что выводило ум начальника дворцовой охраны на новые уровни замешательства.

Голос Хинеуса начал дрожать, а барьер — истончаться.

— Приготовься, вздох! — гаркнул командир.

Кирин наконец умолк и вздохнул полной грудью. Бойцы активно нападали, но на рожон не лезли. Их защита без Хранителя не работала. Големы ревели, медленно теряя в массе, забрасывая камнями, которые вырывали из своих же грубо собранных тел.

В последний раз вздохнув полной грудью, Хинеус опять набрал полную грудь воздуха и выдал тонкий, почти комариный писк.

Белоснежный щит раскрылся над ним цветком, а потом упал покрывалом на каждого дайкирийца, окутывая коконом.

— Маяки готовы! — крикнул кто-то из инженеров. Проделанный ранее вход раздался вширь, дыхнул смердящей утробой. А вместе с вонью из его нутра хлынул целый рой панцирных крылатых фей пятого уровня трансформации…

Словно издеваясь, из одной из перевёрнутых машин вылетело дно, и наружу вылезла потрепанная тройка частично трансформированных мальцов, сияя магическими камнями. Татуировка на плече Хинеуса опять обожгла, отчего барьеры, удерживаемые Кирином, дрогнули.

Феи, больше похожие на исполинских богомолов, атаковали, а потом начали вспыхивать одна за другой, словно обожжённые огнем мотыльки.

* * *

— Эй… Влад… — голос Самсона пробирался сквозь вой песни необъяснимым шепотом. — Очнись…

Влад хмурился. Чудилось или нет, но голос требовал вещей, которых делать не хотелось.

— Отстань, — прошептал он. Понимание, что он больше не стонет и не поглощён болью, ещё не пришло. Взгляд выхватывал подвешенные за руки тела, кровавые обожженные росчерки на поверхности чужой кожи, тяжело вздымающиеся грудные клетки… О каждом и о каждой он мог что-то да сказать. Сплошь были знакомые лица с отпечатком безысходности, и от их вида хотелось сдохнуть. Безнадежно испорченный источник переливался черным и красным, погружая зал в удушливую воющую тьму и уродливость процесса.

— Влад… — Самсон на самом деле кричал сквозь гул и вой, сквозь подымающееся из центра силовое торнадо и безжалостные порывы ветра. — Влад!!! Найди Кирин!

Найти Кирин?

А сможет ли? Благо, руки для этого не требовались. Последние безжалостно ныли от неудобной позы.

Адепт зажмурился и прошептал заклинание, представляя ее лицо… Словно издеваясь, перед глазами выворачивалась сцена в палате: ее скованное льдом тело и бедра, обтянутые черным кружевом…

Самсон с его влиянием порой раздражали… Особенно в такие моменты. Он отчаянно попытался мысленно повернуть Хадису к себе лицом…

— Влад… Быстрее!!!

* * *

Вода лилась по плечам, потом порхала кисть. Прикосновения будоражили. Но как бы она ни старалась — ни отреагировать движением, ни сфокусировать взгляд не могла. Вода утекла, а кисть, сделав последний влажный росчерк, — исчезла. В тесном мире ощущений появился ещё кто-то…

Кожа… Слово вспыхнуло в сознании Хадисы ярким росчерком, сигнализируя о прикосновении. Едва ощутимое касание к щеке заставило отреагировать и попытаться рассмотреть. Ее поддетый расплывчатыми бликами взгляд не выхватывал ничего, кроме неясного силуэта. Ладонь скользнула ниже, очерчивая скулу, шею, ключицу. Осторожно, почти не касаясь, теплые пальцы очертили ее грудь, ощутимо сжали ребра, двигаясь ниже, к талии, и упираясь меж бедер горячей плотью. Она попыталась отстраниться, но непослушное тело двигалось слишком лениво, скорее распаляя незнакомца, нежели отпугивая его.

«Открой глаза», — шептал чужой едва уловимый голос. Самсонов… Слегка тревожный и отдаленный, словно смазанный расстоянием.

— Не противься, — совсем тихо прошептали на ухо прерывающимися тишиной звуками. — Отдай себя.

Яркие образы хлынули в сознание потоком. Казалось, она снова внутри Линн, поддающаяся напору и неуемному желанию.

Чудился Самсон. Теплые губы, целующие с легкой улыбкой, татуировка на правом боку под ребром… Такая, которую она увидела впервые в палате… Ее грани мерцали и притягивали взгляд… Но как она ни пыталась — не могла коснуться. Вот она видит, а вот ее и нет…