Марк изобразил непонимание, но увидев мой фирменный волчий оскал, часто-часто закивал. Я оглянулся, посмотрел на стол: бутылка текилы, блюдце с нарезанными лимонами и солонка. Девушка, наконец-то, набросила на себя кремовый халат и собрала волосы в хвост. Второй глаз у неё оказался тоже янтарного цвета. Я усадил Маркс на стул, сделал большой глоток текилы, многозначительно приподнял бровь.

— Ну?

— Я ничего не знаю, клянусь жизнью, Олег!

— Как тебя зовут, милая?

— Снежаной, амиго. Но ты можешь меня называть кисой.

Я поморщился. Полная ассоциация с чем-то влажным и приторно-сладким.

— Открой окно, Снежана. Нам предстоит лицезреть затяжной прыжок этого человека без парашюта.

— Ой, так этаж, по-моему, восьмой. Или седьмой. Может, не надо, амиго?

В кухню ворвался ледяной ветер, дышать стало немного легче. Но злость на Марка, почему-то, стала больше. Марк побледнел. Скорее всего, он вспомнил недавнюю драку в баре с моим участием. Может, ему просто поплохело, но поди разберись, когда ты в стельку пьяный и злой, как тысячу чертей. Я увидел на столе ополовиненный блистер с таблетками горчичного цвета.

— Что за колёса, Снежана? Зачем ты их приволокла?

— Хантил. Синтетика. Одна таблетка и ты на сутки улетаешь. Попробуй, амиго.

Мне ещё наркотиков не хватает для полного и безмерного счастья. Я достал из блистра три из шести оставшихся таблетки, бросил их в стакан, налил в него текилы.

— Пей, Марк, пей. Попробуешь отказаться, и..

Я кивнул в сторону открытого нараспашку окна. Бармен выпил, потом полез в карман халата за сигаретами и зажигалкой. Приторно-сладкий дым плотно оккупировал мои лёгкие, в голове запели райские птички. Взгляд Марка расфокусировался, на лбу появились глубокие морщины-складки, глаза провалились. Не такой ты и молодой, Марк, каким мне всегда казался. Допускаю, что ты даже старше пеня, лет на пять на шесть.

— Они просили передать, что ты найдёшь свою подружку там. Где это «там», они не сказали, Олег, — прохрипел бармен.

Я узнал всё, что хотел, но от этого на душе стало серо и богомерзко. Лучше быть убитым здесь, чем попасть в рабство там, за Гранью. Я посмотрел в глаза Марку, оскалился и услышал, как на пол льётся струя… хм… Это надо же так перепугаться, чтобы надудонить на пол?

— Эх… Марк, как же ты дошёл до такой жизни? Наркотики, алкоголь, падшие женщины, жажда больших денег. Как итог, в свои тридцать пять, ты полный импотент с больной печенью и без денег. Все твои хрусты уходят на наркоту, и так по замкнутому циклу. Но кто такой для тебя я, Марк? Так, случайный эпизод из твоей никчемной жизни. Я, скорее всего, гораздо хуже тебя, но во мне нет того, что проело тебя насквозь. Коррозия со временем дырявит стальные листы, Марк. Во мне нет гнили и я никогда не отступлю от своего принципа: умри, но не предай. Теперь, надеюсь, ты понял, почему Орхидея всегда бледнела, когда слышала моё имя? Мы с ней как одно целое и нам не чуждо чувство сопереживания, забота о человеке, который похож с тобою по духу. Марк, Марк..

Я, с бутылкой текилой в руке, вышел в прихожую, розоволосая Снежана стояла возле зеркала, приводила в порядок своё смазливое кукольное личико.

— Я пойду с тобой, амиго.

— Интересно, даже очень интересно, куда это ты со мной собралась идти, милая?

— Хоть на край света, лишь бы подальше от… — она кивнула в сторону кухни. — Да и помочь тебе дойти до дома будет не лишним. Как считаешь?

Я не ответил, вышел на лестничную площадку, оперся о перила. Подъезд потерял привычные очертания, углы исчезли, ступени лестницы превратились в ступени эскалатора. Мимо мелькали разноцветные пятна, кожу холодил холодный ветер, ноги так и хотели обогнать своего хозяина. Они разъезжались в сторону, а тротуар почему-то всё время норовил больно ударить по лицу. Меня кто-то поддерживал, держал под руку, о чём-то говорил. Возможно, рассказывал непристойные истории. Я иногда смеялся, иногда надолго замолкал, смотрел по сторонам и не мог понять: где я, с кем я, почему я, зачем я, когда я. Многоэтажные дома, как кроны деревьев, смыкались где-то там, наверху, заслоняя от людей серое осеннее небо, а по ночам — звёзды. Люди придумали себе города, чтобы спрятаться от звёздного неба, от облаков и жгучих лучей Солнца. Люди стали ближе к небожителям, но они до сих пор не поняли, что их богам до людей нет никакого дела. Великие и первозданные созидают новые миры, разрушая другие. Боги ажигают одни звёзды, чтобы потушить другие.

— Ты весь горишь, амиго..

— Да и хрен с ним, этим огнём. Куда мы идём?

— Ходим вокруг дома и ты никак не можешь вспомнить номер своей квартиры. В какой подъезд нам зайти?

— Олег?

— Что, Олег? — я попытался сфокусировать зрение на новом действующем персонаже, но кроме ярко-красного пятна ничего не увидел. То ли на голове у женщина шляпка красного цвета, то ли это у неё губы такие яркие. В голове крутилось имя Лора, Лара, Лира, Мира, Кира… Я тряхнул головой, шестигранные кубики легли на зелёное полотно игрального стола, я выбросил двенадцать из двенадцати возможных: вспомнил девушку, точнее, её имя. Лана! Что она здесь делает, интересно? А может, это я что-то делаю не в положенном месте, где-то далеко от дома?

— Боже, да у тебя жар, Олег!

Лана прикоснулась рукой ко лбу и внутри моей головы выросла огромная сосулька. Талая вода, как клюв дятла, выбивала из головы кусочки льда, которые превращались в обжигающую глотку жидкость. Странная жидкость, со вкусом текилы и с запахом илан-илана.

— Олег, я вызываю скорую!

— Смерти моей хочешь? В районе лопатки у меня дырка от пули, в крови не знаю сколько промилле алкоголя. Да меня сразу же в морг определят. Домой! Ты знаешь где я живу, Лана?

— Ты забыл, что мы вчера с тобой были в твоей квартире, Олег? Обопрись о меня, постарайся не падать и держи тело в вертикальном положении. Хорошо? Тогда — пошли. Боги всемогущие, да у тебя вся куртка в крови!

Голос Ланы был где-то далеко-далеко, вокруг летали райские птицы. Мимо, с ужасающей скоростью, пролетали звёзды и планеты. Солнце, огромный шар жёлто-красного цвета, прицелился и съездил пудовым кулаком мне по макушке. Свет погас, исчезли звёзды, появилась затёртая кинолента. В ней, похожие на рисунки комиксов, появлялись и исчезали рисунки из моего совсем недалёкого прошлого, переплетённые с историями, которые произошли со мною совершенно недавно: