— На обед? — теряюсь я. — Я планировала спуститься к Павлу Денисовичу… Можно вместе…

— Значит, не пригласишь? — уточняет разочарованно Холодильник, убирая локон моих волос за ухо.

— У меня ничего не приготовлено, — сознаюсь я, смутившись под его горячим взглядом, приклеившимся к моим губам.

— Вместе и приготовим, — шепчет Холодильник, склоняясь ко мне и целуя… в щеку.

— Ну… хорошо… — сдаюсь я, почему-то огорчившись. — Но готовлю я плоховато.

— Я тебя научу, — лукаво обещает Холодильник, словно говорит о чем-то другом, и уходит. — Жди через час.

Минут тридцать бездумно работаю над проектом для Ирины Тарасовой. Перебирая бумаги на столе, нечаянно режу подушечку пальца краем листа, огорченно хнычу, всё бросаю и бегу в свою квартиру.

С сумасшедшей скоростью вытираю пыль и пылесошу, хотя прибиралась два дня назад. Из-за гудения пылесоса даже не сразу слышу дверной звонок. Открываю дверь — на пороге Холодильник с бутылкой белого вина и пакетом, похоже с овощами и зеленью.

— Я не знаю, что можно приготовить из моего набора продуктов, — вздыхаю я, провожая Холодильника на кухню к холодильнику.

— Верь в меня! — призывает он, разглядывая содержимое тёзки. — Вот! Куриное филе. Мне нужны оливковое масло, чеснок, куриный бульон, мед. Перец чили и розмарин я принес.

— А что мы будем делать? — мне очень любопытно, какое блюдо придумал Холодильник.

— Мы, — нажимая на это слово, отвечает Холодильник, — будем делать куриное филе в глазировке. Просто, быстро и очень красиво на тарелке. Кусочки курицы будут похожи на стеклянные.

— Никогда не пробовала, — распахнув глаза, сознаюсь я. — Но звучит заманчиво.

— Выдай фартук — и начнем! — командует Холодильник, начиная снимать пиджак, галстук и закатывать рукава белой (естественно!) рубашки.

Я застываю, глядя на него, и нервно сглатываю.

— Фартук, Нина! — напоминает Холодильник, окликая меня.

Бросаюсь к кухонному шкафу и вытаскиваю два фартука.

— Тебе голубой или розовый?

Холодильник наклоняет голову, как умный пес, и слегка хмурится, видимо, выбор ему не нравится.

— Других нет! — оправдываюсь я и не удерживаюсь от иронии. — Голубой — мальчику, розовый — девочке.

— Хорошо, — ворчит Холодильник, поднимая руки и жестом предлагая мне одеть на него фартук.

Подхожу к нему и прошу повернуться ко мне спиной.

— Нет, — хрипит Холодильник, закашлявшись. — Завяжи так.

Мне приходится сначала пристроить голубой фартук на его талию, а потом, практически прижавшись к его большому телу, делать узел из довольно коротких завязок. Сердце Холодильника стучит тяжело и глухо, мое заходится в стремительном биении.

— Теперь я, — говорит Холодильник, забирая из моих рук розовый фартук.

Не дав мне повернуться спиной, Холодильник совершает точно такие же действия, что и я. Правда, когда пытается завязать фартук, делает это из рук вон плохо.

— Не умеешь завязывать бантик? — ехидничаю я, находясь в объятиях Холодильника уже минут пять. — Я могу сама.

— Зачем сама, если есть я? — опаляет вопросом мою шею Холодильник.

— У тебя руки крюки! — смеюсь я. — Я боюсь щекотки!

Холодильник резко, словно танцует со мной аргентинское танго, поворачивает меня к себе спиной, но почему-то не завязывает фартук, а прижимает меня к своей груди, положив свои большие ладони на мой живот.

— Надо было готовить без фартуков, — доверительно шепчет он моему затылку.

— Надо было надевать фартук самому, — отвечаю я, дрожащими руками убирая его руки. — Так мы готовим обед или нет? Ты дашь мне задание?

Холодильник театрально вздыхает и говорит:

— Сможешь очень мелко порезать чили и чеснок для бульона?

— Конечно! — обиженно реагирую я на слово "сможешь".

— Я пока подготовлю грудки и поджарю их до корочки, — Холодильник достает из пакета перчики чили, а я из холодильника чеснок.

Сосредотачиваюсь на резке и вскрикиваю от острой боли: начинает щипать палец в том месте, где я его порезала бумагой.

— Порезалась? — пугается Холодильник, бросаясь ко мне.

Метнувшись к раковине, открываю холодную воду и спасаю под струей от боли палец, который пульсирует.

— Нет. Это производственная травма, — шучу я, морщась, но улыбаясь. — Порезалась бумагой. Видимо, сок от чили попал в ранку.

Беру палец в рот, утихомиривая его болевую пульсацию. Холодильник тянет мою руку к себе и вдруг перекладывает мой многострадальный палец себе в рот, нежно обхватывая его губами и погладив ранку горячим языком. Сердце мое раздваивается и перемещается в оба уха, поскольку и в левом, и в правом ухе оно стучит, как набат. Зрачки Холодильника расширяются прямо на моих глазах, чернильным пятном перекрывая коричневую радужную оболочку.