Холодильник вдруг опускается передо мной на одно колено и осторожно стаскивает по очереди правый и левый "носочек" Ильича. Потом так же не торопясь, вставляет мои ноги в туфли.

— Надо же… подошли! — удивляется он. — У тебя, Нина, один размер с гостьей моего деда!

Дед фыркает и просит:

— Возьмите плед с дивана, прохладно.

В беседке горят красивые круглые садовые фонарики. Холодильник укутывает меня в красно-черный клетчатый плед и усаживает на деревянную скамью, сам остается стоять.

— У меня к тебе много вопросов, — хрипло говорит Холодильник и отходит от меня подальше, словно не доверяет себе. — Ты настолько не доверяешь мне свои секреты, что готова рискнуть всем?

— Ты про Сергея? — уточняю я нервно, у меня зуб на зуб не попадает. — Если я не буду твоей невестой, то и опасности от него никакой. Мое прошлое ничем тебе не будет угрожать.

— Не доверяешь! — выносит приговор Холодильник. — А просто попросить помощи?

— Я справляюсь сама, — не зная, что ответить, говорю я.

— Разве ты справилась? — Холодильник чудо как терпелив и нежен. — Не появись мы с Матвеем, этот… друг студенческой юности тебя бы изнасиловал!

— Он бы не посмел! — возражаю я, сглатывая слюну.

— Как не посмел тогда? — Холодильник возвращается ко мне.

— Ты знаешь! — упрекаю я и краснею. — Маячок в сумочке, прослушка в телефоне — это твои показатели доверия?

— Это мои средства защиты тебя от тебя! — Холодильник по-прежнему не груб, но настойчив.

— Это моя личная жизнь! — завожусь я. — Ты не смел всё это сделать, но сделал!

— Никто не покушается на все твои секреты и всю твою личную жизнь! — Холодильник подходит совсем близко. — Всё это у тебя ровно сутки.

— После пати? — догадываюсь я.

— После пати, — подтверждает Холодильник.

— Что ты сделал с Сергеем? — испуганно спрашиваю я.

— А что я мог с ним сделать? — Холодильник равнодушно пожимает плечами. — Он жив. И даже здоров.

— Вы его не били? — настаиваю я на ответе. — Он не подаст на тебя в полицию?

— Мы его не били, — усмехается Холодильник. — Он, правда, налетел на дверь гаража, но это виновато плохое освещение, а не мы…

— Он пообещал что-то насчет фотографий? — с надеждой спрашиваю я.

— Нет! — Холодильник смотрит мне прямо в глаза. — Он пообещал распространить их везде, где сможет.

Я знала это. Предчувствовала. Серьезно избить Сергея, чтобы напугать его, было бы непростительной ошибкой. Там какой-то очень крутой отец, возможно, именно поэтому нам с ним не справиться.

— Надо опровергать информацию о нашей свадьбе! — настаиваю я, нервно кутаясь в плед.

— Только если ты сама откажешься от меня! — Холодильник резко поднимает меня, спеленатую пледом, со скамьи и прижимает к себе. — Забудь эту историю. Завтра она закончится, как будто и не было.

— Как? — не верю я, чувствуя себя беспомощной в его объятиях. — Что ты можешь сделать?

— Завтра ты сможешь узнать во всех подробностях, — обещает Холодильник, едва прикасаясь губами к уголкам моих губ, но не целуя.

Я снова отчетливо понимаю, что он давно принял решение, что не поцелует меня в губы, пока я сама этого не сделаю.

— Я другое должен спросить, как пообещал деду, — Холодильник садится на скамью со мной на руках. — Нина! Ответь, пожалуйста, прямо сейчас. Не завтра, не через месяц, а прямо сейчас. Ты останешься моей невестой? Ты выйдешь за меня замуж? Ты хоть немного хочешь этого?

Мне кажется, что клаустрофобия моя усиливается, превращая плед-пеленку в ненавистно замкнутое пространство. Я дергаюсь, и Холодильник меня отпускает. Освободившись от пледа, как от кокона, я встаю.

— Ты сможешь не контролировать каждый мой шаг и не ревновать меня постоянно? — слишком резко спрашиваю я.

Холодильник морщится и аккуратно отвечает:

— Я буду стараться.

— Ты не сможешь! — возражаю я. — Я тебя иногда боюсь…

— Я никогда не причиню тебе вреда! — убежденно говорит он.

— Этого мало! — кричу я. — Мало! И почему ты так в этом уверен?!

— Потому что я тебя люблю… — Холодильник подходит ко мне, но не пытается обнять.

— Тогда опусти… — шепчу я, отчетливо вспомнив, как Сергей говорил мне о своей любви, которая не помешала ему сделать то, что он сделал и еще собирается сделать…

Холодильник бледнеет, сжимая кулаки, долго смотрит на меня прожигающим черным взглядом, потом кивает и говорит спокойно и как-то безжизненно:

— Хорошо. Ты свободна.