Снегурочка, оказавшаяся… Светланой Кирилловной, в мини-шубке из белой норки, в высоких голубых сапожках и чудесной белой шапочке приглашает всех встать в хоровод.

С момента появления, нет, узнавания Деда Мороза и Снегурочки я нахожусь в состоянии эйфории и отчаяния одновременно. Он здесь! Он приехал! Битва продолжается.

И действительно, когда веселый хоровод пропел главную новогоднюю песенку, в холле появился Холодильник в старой упаковке. Черный костюм. Белая рубашка. Единственной уступкой празднику стал веселенький серо-зеленый галстук.

— Друзья мои! — пафосно радуется Павла Борисовна. — Александр Юрьевич вернулся из отпуска, чтобы вместе с нами повеселиться на нашем замечательном празднике.

— Я очень рад, — начинает свою речь почему-то загорелый, похудевший и уставший Холодильник, — что успеваю поздравить всех вас с наступающим новогодним праздником. Признателен за ваш вклад в общее дело.

Вклад в общее дело! Так и хочется сказать — социализма. По-человечески и слова добрые подобрать не может! Что-то не похож он на отдохнувшего жениха, который провел со своей невестой почти две недели в Европе.

— В честь праздника я решил возвратить вам штрафы, наложенные за нарушение дресс-кода, — невозмутимо продолжает Холодильник, встречаясь со мной глазами. — У некоторых это довольно приличная сумма. Кроме этого, всем положена премия по итогам года.

Под громкие крики осчастливленных работников агентства Дед Мороз и Снегурочка обходят всех с яркими конвертами. Отхожу к креслу Дарьи Владиленовны, которая сегодня тоже Снежинка.

— Какой чудесный праздник, Ниночка! — добрые, но лукавые голубые глаза смотрят на меня с удовольствием. — Какая вы хорошенькая в этих милых брючках! Не стали стихотворение дедушке читать?

— Меня очень очереди напрягают, — отшучиваюсь я.

Прохор-Мороз подходит к Дарье Владиленовне и вручает ей голубой конверт, поздравляя с новым годом.

— И тебе, Елочка, счастья в новом году! — басит Дед Мороз, оставляя меня без конверта.

Понятно! Какая мелкая месть! Решил оставить меня без премии? Да пожалуйста!

— Нинка! Посмотри! — Димка подходит ко мне и открывает свой красный конверт, показывая пять новеньких хрустящих пятитысячных купюр и доказывая, что месть не мелкая. — У тебя больше должно быть. Ты ж арт-директор!

Фыркнув, развожу руками, мол, у меня ничего.

— Да ладно! — не верит мне Димка. — Он не посмеет!

— Что я, по-вашему, не посмею? — пугает Димку вопрос Холодильника, заданный над самым моим ухом.

— Не вы, — тут же ретируется мой трусливый помощник. — Дедушка Мороз!

— Вас обидел Дед Мороз? — усмехается Холодильник, осматривая меня с головы до пят, видимо, выискивая отваливающиеся детали костюма. — Почему вы не Снежинка? Хотя не отвечайте, сам догадаюсь. Снежинка хрупкая, растаять может, а Ёлочка колючая и…

— И?! — с вызовом переспрашиваю я.

— Праздничная, рождественская, изящная, — внезапно вмешивается в наш разговор Дарья Владиленовна, про которую я совсем забыла.

— Разлапистая да размашистая? — угодливо подсказываю я Хозяину.

— Тоже подходит, — соглашается усмехающийся Александр Юрьевич. — Но я хотел сказать ароматная.

— Аппетитная? — улыбаясь, переспрашивает хитрая старушка, делая вид, что плохо слышит.

— Господин сказал, что я приятно пахну, — объясняю я ехидно Дарье Владиленовне.

Холодильник достает из внутреннего кармана пиджака черный (кто б сомневался!) конверт.

— С праздником, госпожа Симонова-Райская!

— Гробовые? — понимающе спрашиваю я. — И много?

— Сообразно вашим талантам, госпожа арт-директор, — слегка склоняет голову в ироничном поклоне Холодильник.

— Ставите на мне крест? — уныло улыбаюсь я.

— Стимулирую активность, — уточняет Александр Юрьевич. — Не хотите пересчитать?

— Не хочу! — дерзко отвечаю я. — Планирую потратить их на подарки друзьям и родным. Если хватит, конечно… Я не буду расточительна.

— Можете ни в чем себе не отказывать, — уверяет меня Холодильник и уходит за стол в кафе.

Еще полчаса наблюдаю за ним из засады (спин Димки и Костика) и злюсь, ощущая нехватку адреналина. Поэтому, когда звучит рокенрольная музыка, вытаскиваю Димку и Костика танцевать в центр круга. Наш зажигательный тройной танец превращается в представление и поддерживается аплодисментами. Все работники агентства окружают нас, выкрикивая возгласы восторга и одобрения.

Рокенрол сменяется медленной тягучей музыкой. Липким медом она заливает мои глаза и уши, потому что танцевать выходят Светлана и Холодильник. Большой крепкой рукой он прижимает ее к себе, а она, преданно заглядывая ему в глаза, обнимает его за шею, прильнув к груди.