— Овца...

— Овца, — виновато заерзал его собеседник. — Ничем другим не богаты... к сожалению.

— Ладно, пусть будет овца, — со вздохом сказал Страж, опрокидывая содержимое стакана в дырявый рот.

— Как вам служится? — заискивающе осмелился поинтересоваться маленький человекообразный урод напротив. — Терик не причиняет вам беспокойства?

— Борзой он у вас, — с осуждением покачал головой Страж. — Ох, и борзой! Неймется ему, места себе не находит — любовь ненавистью оборачивается и сжигает его. Ничего, надеюсь, ему не показываете?

— Ничего, ничего, — успокоил его собеседник. — Да он ничего и не увидит-то, в таком состоянии! Нервный стал, болезный... А с самого начала времени у него не было.

В кухню вошел большой черный волк и приблизился к сидящим за столом. В полупрозрачной тени выделялись красные глаза.

— А вот и след Тимура, — задумчиво проговорил Страж.

— Увидел он меня, — раздалось глухое ворчание подошедшего призрачного зверя.

— Не страшно, что увидел, — заключил мертвый человек, глядя на волка. — Не понял, от кого ты?

— Нет, не понял.

— Ну и ладно... демоны его побери, — и продолжил, уже обращаясь к ним обоим: — Вы его малость ужмите, силенок у него подсосите. Благо, страстью он обуян, не контролирует себя...

— Подсосем, подсосем, — воскликнул с радостью уродец, подпрыгнув на стуле.

— Ты, — Страж кивнул волку, — ты эту силу вбери, отдашь хозяину... А ты плохо замок блюдешь. Почему животное к нему впустил?

— Какое животное?

— Мышь летучую, — пояснил мертвец. — И не прикидывайся идиотом. Я тебя насквозь вижу.

Бурр скосил разные глаза виновато в сторону, захлопал большими веками, шмыгнул носом.

 — Мешалась она мне, сука... Кровь пила у зарезанных животных, мне мало оставалось...

— И ты избавиться от нее захотел, — с угрозой в голосе промолвил Страж.

— Нет! — вскричал уродец, вскинув на мертвого охотника округлившиеся глаза. — Я просто с нее запрет снял. Ну, она сама и полетела...

— Нечего ему больше ворожить тут. Как вы ему вообще все позволили?! Хранитель маяка зеркало не заблокировал, сегодня вот снова...

— Наши возможности, — забормотал Бурр, виновато опустив глазки, — наши возможности не дотягивают до наших желаний...

— Так подсуетитесь! Чтобы дотягивали, — с укоризной, твердым голосом сказал Страж. Распрямился и добавил с горечью: — Эх, как мне у вас Герыча не хватает! Такой толковый пес! С полуслова понимает! Мысли угадывает! И чего я его все время третировал? 

 Каваде потребовалось время, чтобы найти Тариса. В этот раз она его обнаружила в конюшне. Отдала ему письма, объяснив, что, куда и в какие сроки надо передать. На вопрос, чем занят Эрланд, ответила: игрой в шахматы. Внезапно граф схватил ее за руку и затащил в денник, прижав к стене.

— Повтори, что ты сказала...

— Он играет в шахматы с Вероном. — Она, по обыкновению, распахнула свои бездонные глаза. Голос Бена был очень странным, как и взгляд... А впрочем, Кавада уже свыклась с мыслью, что понять его невозможно.

— Ты не знаешь, кто выигрывает?

— Я... — ей пришлось рассказать в подробностях эпизод у шахматной доски.

Тарис отпустил ее и сел прямо на пол, стянув маску и закрыв руками лицо. Простонал:

— Только не говори, что ты ему сказала, что играешь со мной!

— Сказала, — она села рядом с ним, в своем красивом фиолетовом шелковом платье, на пол денника. — Ты знаешь, будет лучше, если ты начнешь хоть иногда разговаривать о чем-нибудь. Что я сделала не так?

 Почему ты не можешь играть в шахматы? Почему я не могу выиграть у Эрланда?

— Кавада, — граф обнял ее за плечи. — Эта игра была распространена в Тареше...

— Ну и что с того?

— Среди... старой знати. Это как метка: если ты играешь в шахматы, ты принадлежишь... ну, скажем, к определенному социальному уровню.

— Подожди, подожди... Это совсем необязательно! Я, дочь небогатого горожанина Вандервилля, умею играть в эту игру!

— Потому что тебя научил я...

— А кто научил тебя? — Кавада как всегда ничего не понимала. Что было в его глазах?..

— Меня? — Бен замешкался с ответом. — Варг...

Со стороны двора раздался шум и звук энергичных шагов. В конюшню вошли несколько человек.

— Занимайся своими делами, — Тарис встал. — И ради всех богов, не произноси вообще моего имени в разговоре с Эрландом! Когда ты за мной шпионила для него, ты принесла мне меньше вреда, чем за один сегодняшний день...